Под ногами в очередной раз содрогнулось.

Перед входом в рудник была выбита небольшая площадка, от которой на запад уходила дорожка, больше напоминающая широкую тропинку. Она была усыпана щебнем, щедро сыплющимся по склону. Особенно сейчас.

Лео схватил меня за руку, и мы помчались, прикрывая головы от камнепада.

– Что это было? – Я пригнулась на бегу, и скальник размером с полкирпича бухнулся позади меня, разлетаясь на осколки, один из которых больно врезал мне по голени.

– Поля, когда речь заходит о тебе, никогда нельзя быть уверенным в том, что «это было».

Вновь тряхнуло. Лео рванул меня к горе, присел на корточки и прижал мою голову к себе на грудь, накрыв руками. Рокот камнепада усилился. По дорожке застучали обломки скалы, и нас засыпало каменной крошкой.

Переждав сход, Леонарду подскочил с места и, даже не дав отряхнуться, помчался вперёд.

И меня за руку потащил, дорогой дневник.

– Так что это было, Полина? – не преминул уесть меня маг под градом из камешков. – Что у тебя там произошло?

– Я уронила камень.

– Откуда?

Этот вопрос поставил меня в тупик. Ответ «с пола» показался запредельным даже для моих нескромных способностей рушить представления о возможном.

– Не откуда, а куда, – поправила его я.

– И куда?

– Вниз.

– Логично, – согласился Лео. Сверху послышался шум надвигающейся осыпи, и маг снова прижал меня к откосу. – Так какой именно камень и куда именно вниз ты уронила? – Мы побежали снова.

– Большой камень. Очень далеко вниз. Он долго летел. А потом снизу раздалось это «ш-ш-ш-ша-а-а-а». Что оно, кстати, означает?

– Оно означает, что кто-то недоволен.

– Логично, – вернула я магу его же монету. – Правильно ли я понимаю: «кто-то» означает, что ты не знаешь, кто оно такое?

– Даже не догадываюсь. И скажу честно: знакомиться не хочу. А на камне, который ты уронила, было что-то написано или нарисовано? Он был большим?.. Или очень большим?

Лео развернулся, надавил мне на затылок, заставляя пригнуться, и прижался сверху, защищая от очередной волны камней.

– Я не видела. Там было темн-но-о! – Это Леонарду дёрнул меня за руку, дорогой дневник. И предчувствуя следующую реплику в духе «А какого хрена ты не взяла с собой огонёк, как я предлагал?!», продолжила: – Я так больше не буду.

С мамой, дорогой дневник, это срабатывало.

– Что именно не будешь? – уточнил этот формалист.

– Всё, – на всякий случай пообещала я. – Я всё больше не буду.

– Ш-ш-ш-ш-а-а-а! – разлетелось по окрестностям.

Я оглянулась.

Пока из рудника недовольное «оно» не выбралось. Но судя по степени недовольства, ждать знакомства осталось недолго.

Дорожка сделала резкий поворот, огибая выступ, и перед нами открылась новая локация, как сказали бы любители компьютерных игр.

Очевидно, рудник закрыли не потому, что в нём закончилась руда, а потому что нём начался «ш-ш-ша-а-а».

Или началась. Я ему под хвост не заглядывала.

Если у него есть хвост.

Рудокопы, дорогой дневник, просто переехали и обосновались по соседству. Вот именно их – рудокопов – мы сейчас и наблюдали. Последние находились под охраной. Точнее – конвоем.

Конвоиры легко выделялись на фоне измождённых людей, одетых в рваньё. Отличие было не только в одежде и степени ухоженности. Налицо (и на лице) было различие в расах. Рабочие были европеоидами, конвоиры – желтокожие, с характерными монголоидными чертами.

Рудокопы возмущались. Я бы даже сказала, бунтовали. Но на стороне монголоидов было оружие. И кандалы, которые сковывали трудяг.

К счастью, всю эту картину мы видели издалека и пока оставались незамеченными. Участники сцены были слишком заняты выяснением отношений.