*[159] и образован Совет пяти*. Таковы последствия «мятежа» Корнилова. Итак, государственный строй объявлен до Учредительного собрания*… Пять лиц принимают на себя ответственность за судьбы русского государства. Удастся ли им тяжелая задача? Будет ли директория обладать той полнотой власти, которой было лишено до сих пор Временное правительство? Условия, среди которых образовалась директория, не располагают к вере в возможность приобретения новыми правителями «полноты власти». Она будет осуществлять полноту власти «постольку-поскольку» дозволят это Советы рабочих и солдатских депутатов и разные комитеты… Будущее по-прежнему грозно. День грядущий готовит все новые неожиданности. А живется страшно тяжело во всех отношениях…

Понедельник 4-е сентября. Сегодня соборные занятия сосредоточивались в отделах. Я председательствовал в Издательском отделе, в первый и последний раз, так как я отказался далее от председательствования в этом деле ввиду того, что я согласился быть председателем «Правового» отдела*. Предметом занятий был вопрос о способе оповещения общества о деяниях Собора. Прения шли вокруг вопроса о «Всероссийском церковно-общественном вестнике»*, узурпированном бывшим обером Львовым и переданном профессору Академии Титлинову. Известно, сколько вреда Церкви принес этот орган, издаваемый на средства Синода*. Мною сообщена была история этой узурпации, что произвело ошеломляющее впечатление на членов Отдела. Тем не менее бессовестный редактор Титлинов и его подголоски профессор А. И. Покровский и протоиерей Аггеев старались доказать, что это – не официоз, а частное издание, и что Собор не имеет права взять его для своих осведомительных целей. Когда эта возмутительная ложь была изобличена, тогда они заявили протест против обсуждения этого вопроса по формальным основаниям, так как-де на повестке не было об этом сообщено, и покинули зал заседания. Тем не менее вопрос этот был поставлен мною на баллотировку и значительным большинством выражено решение печатать отчеты о деяниях Собора здесь, лишь при условии передачи этой газеты в ведение Собора. Такая недостойная выходка «профессоров» произвела тяжелое впечатление.

Вторник. 5-е число. Заседания отделов. Я председательствовал в «Правовом» отделе. Намечен план работ, и начались прения по существу. Все склоняются к положению о неотделимости Церкви от государства. Прекрасную речь в этом смысле произнес профессор С. Н. Булгаков. Заседание прошло в деловом тоне и оставило хорошее впечатление.

С шести до девяти вечера я гулял с митрополитом Вениамином, в шляпах, по Кремлю, а затем посетили живущих в Златоустовском монастыре преосвященных Иоакима Нижегородского и Георгия Минского, а также посетили и бывшего архиепископа Черниговского Василия в Заиконоспасском монастыре, настоятелем которого он недавно назначен*. Побеседовали, поделились общими скорбями и соутешились взаимною беседою. А на душе так тяжело, что ничего не хочется думать, работать. Политическое положение внутри страны все больше и больше запутывается. Неутешительны и военные вести. Чувствуется скорое взятие Петрограда, а там несомненно решится участь и Новгорода. Меня и мучит мысль: как быть со святынями и ценностями новгородскими. Сегодня я обратился в Синод с просьбою об эвакуации церковных ценностей, и указал на Кириллов. Но вопрос, кто же будет гарантировать безопасность перевозки их. Заходил ко мне сегодня мой сосед митрополит Макарий, ежедневно посещающий меня. Опять жалуется на свою судьбу, что ему нравственно слишком тяжело, и просит не оставлять его. Конечно, я и не думаю «оставлять» его своим благожелательным отношением; мне жаль его, но и его претензии все те же. Он настаивает на возвращении своем и других уволенных архиереев на прежние кафедры. А на мое возражение, что их не примут паствы их, он тогда предлагает применить к ним каноническое запрещение или прямо – «анафему». Сколько я ни доказывал неприменимость в данном случае этого способа наказания, – ничего не выходит. Тут уже болезненное явление…