– В чем вы ее обвиняете? – спросил тот же рыцарь.

– Отравила корову! Сглазила девушку! Искалечила человека! – посыпались обвинения.

– Молчать! А ты что скажешь? – обратился он к Глэдис. – Кто ты такая? Откуда?

Глэдис очень устала и еле держалась на ногах, но страх придавал ей сил.

– Я сирота, ваша милость, – начала она историю, которую придумала раньше. – Воспитывалась в монастыре, где меня обучили медицине. Я зарабатываю на жизнь тем, что лечу людей. Я никому не причинила вреда! Я отказалась лечить корову этой женщины, а меня обвинили в том, что несчастное животное сдохло!

– Неправда! Ты сама ее отравила, потому и отказалась лечить… – высунулась вперед Эби.

– Заткнись! – прикрикнул на нее первый рыцарь. – А то отведаешь плети. Как ты смеешь вмешиваться в суд рыцаря!

– А что с искалеченным человеком? – все так же лениво спросил сюзерен.

– Мне пришлось отнять два пальца, чтобы остановить гангрену, но я сохранила ему кисть. Если бы он позволил мне начать лечение раньше, я бы смогла сохранить больше! – История, которая, как ей казалось, уже была забыта, теперь снова взволновала девушку, и у нее даже голос окреп.

Лицо собеседника было закрыто шлемом, но он заметно оживился:

– Я встречался с чем-то подобным, когда воевал. Это смелый шаг, но он бывает необходим… А эти скоты, конечно, не оценили?

– Вы бы полегче, сэр рыцарь… – начал было детина с ножом, но один из рыцарей угрожающе двинулся к нему, и парень притих.

– На моей земле тебе следует вести себя скромнее, – высокомерно проговорил лорд, – я вправе приказать бросить тебя в подвал моего замка и потребовать выкуп у твоего сюзерена. Не думаю, что он будет доволен. Но сначала я разберусь с этим делом. А знаете ли вы тех, кого она вылечила?

Сначала царила тишина, только свистел в поле весенний ветер. Глэдис даже забеспокоилась, что никто ничего не вспомнит, но…

– Моего ребенка вылечила от ушных болей, – неохотно сказала одна из женщин.

– Мне вырвала больной зуб! Уж как я с ним намучился…

– У моей жены принимала роды!

– И старого Билла лечила от колик в животе! – Примеры посыпались как из рога изобилия, теперь уже их было трудно остановить. Крестьяне как будто очнулись. Некоторые поглядывали на девушку чуть ли не виновато, а какая-то женщина сердито шикнула на Эби, когда та попыталась снова вылезти с какими-то обвинениями:

– Помолчи уж, и так из-за тебя стыда теперь не оберешься. И ведь все знают твой дурной язык!

– Довольно! – поднял руку лорд.

Крестьяне затихли.

– Я понял, что эта женщина принесла больше пользы, чем вреда. Я считаю ее невиновной и забираю с собой. А вам приказываю немедленно убраться с моей земли.

Крестьяне не стали больше спорить и потянулись в обратный путь, рассуждая о том, что был свой лекарь в деревне, а теперь придется больных возить за пять миль, к знахарке.

– Клянусь небом, они пришлют еще к вам посольство, мистрис, – весело сказал главный рыцарь, которого все называли сэром Джейкобом, – и попросят вернуться.

– Ни за что, – прошептала Глэдис, оседая прямо в снежно-водяную кашу. Страх, который поддерживал ее последние несколько часов, истаял, и силы совсем испарились.

Ее перенесли на относительно сухое место на обочине, постелив два или три плаща, уложили. Двигаться дальше она не могла, и сэр Джейкоб послал оруженосца в деревню за повозкой.

Замок Лоувэлли стоял на естественной возвышенности и даже издали производил впечатление чего-то тяжелого и массивного. Холм был окружен рвом с водой, через который к воротам вел подъемный мост. На ночь его поднимали и закрывали им ворота. Толстые внешние стены высотой футов пятьдесят образовывали периметр в форме шестигранника, в каждом углу которого располагалась круглая башня, как бы утопленная в стену наполовину. Более высокие башни чередовались с более низкими, что обеспечивало лучшую зону обстрела в случае нападения. Низкие башни были примерно на восемь футов выше стены, высокие – на все двенадцать. Вход защищали ворота, набранные из двух слоев толстых дубовых досок и окованные снаружи медью. По бокам от ворот помещались привратные башни, соединенные сверху галереей с бойницами, на которой во время осады могли располагаться лучники. За воротами начинался небольшой двор, кольцеобразно опоясывающий замок вдоль второй, внутренней стены, которая была устроена почти так же, как внешняя, и тоже имела свой ров, но меньший, чем внешний. В кольцеобразном дворе помещались мастерские – кузница, две пекарни, кухня и столовая для рабочих, трудились шорники, гончары, плотники, здесь же жили их семьи, женщины занимались ткачеством и вышивкой.