– О, голубушка, да вы под состав попали. А не желаете записаться ко мне на приём?

– Да ты шо? На приём? Нет уж. Позвони мне любимый, и я скрашу твой досуг. – Мэрлин посла Патологоанатому, воздушный поцелуй.

– Напрасно вы Мерлин от помощи отказываетесь, может у вас нос сломан, или воспаление, а вдруг сотрясение мозга, или… – Попыталась развить своё соучастие Тинна.

– Это у тебя щас будет сотрясение мозга, если не затормозишь. – Глядя не моргая на подругу Полковника, заявила Похоть.

– Вы Тина вероятно поздно от материнской груди оторвались, и теперь словами дрищете. Почему бы вам не присосаться снова, хотя бы к груди Похоти. – Понизив голос, произнесла Оксана, выправляя расчёской испорченную причёску.

– А мне, мне можно присосаться? – Часто затягиваясь сигарой, по переменно с глотком пива из бидончика, интересовался услышавший разговор Товаровед. И не дождавшись ответа, обратился к Фарце:

– Гони червонец Сладкий!

– Так же была ничья.

– Не чья! Так не чья, теперь моя будет. – Сказал Товаровед, ударив фарцовщика по ноге, да так, что тот рухнул на свой зад, и обняв ушибленную ногу, стал лёжа раскачиваться со спины на зад. При этом открыв рот, чтоб завыть и выпучил глаза, из коих брызнули слезы. Но увидев мясистый кулак Товароведа перед своим носом, передумал, и воя не последовало. Обжора, сунул сигару в рот и двумя пальцами коими только что держал сигару, достал из нагрудного кармана Фарцовщика купюру достоинством в десять рублей, и помахав ею, спрятал в свой карман.

– Люди ж добры, шо дееться, яж жалеючи, а он махинации денежные на мне делать удумал! – Запричитала Мерлин, осознав что за её побои, на ней ещё и зарабатывали деньги.

– И на мене. Хватит раскачиваться, поплавок долбаный, дай плюну на твоего червяка. – Сказав, Оксана плюнула в его раскрытый рот, прямо на язык, символизирующий червяка.

– А это от меня конкурирующей фирме. – Намекая на порочные склонности Артиста, Похоть заехала ему пару оглушительных пощёчин, после чего все отошли от Фарцы, утратив к нему интерес.

– Девочки но так же нельзя. Почему вы его Сладким зовёте? Он что такой? А этот, такой милый доктор, и у него несчастье на работе… – Продолжала тараторить Тинна.

– Аха милый. Ты к нему на приём запишись. – Окончательно приведя себя в порядок, сказала Оксана Тинне.

– Ты шо дура, советуешь. Он же Оборотень, Вервульф, мокрушник одним словом, и сегодня здесь не за зря. Звездочёт на шаманил.

– Мокрушник, при чем тогда патологоанатом, он что с мёртвыми работает? – Удивлённо спросила Тинна.

– Ага, именно с мёртвыми. Причём до встречи с ним, большинство его клиентов были живы. – С саркастической улыбкой, произнесла Оксана.

– Нет, это что правда? Или вы просто хотите меня напугать? Или это у вас такие шуточки?

– Да. У него такое хобби, заманит, убьёт, и после… Думаешь что изнасилует? Щаз! Сожрёт! – Зло рассмеялась Оксана.

– Что прямо сожрёт? Сырую? И даже после не того?

– Да, это он конечно после всего сказанного зверь. Да акушер он! Главный спец по абортам, но ты с ним поосторожнее. Правая рука Шефа. Сказала Мерлен, и далее добавила мечтательно и томно:– Страшный специалист.

Все подтянулись к Шаману, беседующему с Полковником и только Тинна без умолку ворковала, утешая, склоняясь над побитым Артистом.

– Фу пап, как не приятно ты рассказываешь. – Возмутились дочки: – Откуда эти гнусные герои и их пороки?

– Ну что тут скажешь, пороки нужно знать в лицо. Стоит их только не припудрить, как оскорбительны для слуха нашего и понимания. Словно плевок мы получаем от этих грубых текстов, всё для того чтоб вспомнили о них, когда мы сами будем осуждать и лгать, оправдываясь живя в блуду и злобе… Согласен, не все пороки нам присущи в такой форме, но уж поверьте, у каждого найдётся здесь родственная душа, живущая в героях моего романа. Всё дело в том, что мы её скрываем, скорее от себя, чем от чужих.