Я прошел дальше вдоль ограды, ближе к дому была небольшая грядка, перекопанная не так давно. Она чернела среди высокой травы страшным пятном. Здесь же стоял небольшой сарай, в котором, как мне помнилось, находились инструменты и прочие предметы.

Помещение было из деревянных бревен, оно было очень старое, ни чем не отделанное, и сквозь щели между бревен легко просматривались некоторые вещи внутри. Старая дверь покосилась, она закрывалась на простую задвижку. Кровля поросла зеленым мхом, кое-где он стал черным или желтым. На секунду мне показалось, что кто-то шуршит за дверью внутри. Я приблизился ухом к деревянной двери, но ничего не услышал. Дернул задвижку, что-то щелкнуло, треснуло, и часть задвижки осталась у меня в руках. Дверь со скрипом открылась внутрь. Несколько ворон снова закаркали за моей спиной. Я даже вздрогнул.

– …Да чтоб вас, – тихо выругался я.

Оставил сломанную задвижку в руках. На всякий случай. И сделал несколько шагов в полумрак сарая. Глаза быстро привыкли к тусклому свету. Все было завалено старой мебелью, коробками и досками. Наверно, сюда не ступала нога человека последние лет десять. Одна из картонных коробок кубарем скатилась мне под ноги, часть тряпок и бумаг высыпалась на мои ботинки. Я осторожно приоткрыл коробку, желая вернуть все обратно, но черный хвост, показавшийся из-под нее, заставил меня медленно сделать пару шагов прочь. Это была змея. Ее черная кожа переливалась от попавшего сюда света. Не могу сказать, что я боялся змей раньше, но извивающийся конец хвоста толщиной в палец, помог мне принять быстрое решение уйти отсюда. Я взял лопату, что стояла в метре от меня и, захлопнув за собой дверь, вышел.

При дневном свете, стало ясно, что лопатой уже давненько не пользовались, как, впрочем, и всем остальным здесь. Сразу вспомнил про перекопанную грядку, где же орудие труда?

Закрывая дверь на поломанную задвижку, я заметил ржавый топор у самого дверного косяка, забрал его с собой.

Первую половину дня я посвятил вырубке кустарника под окнами гостиной и кухни. Солнце лениво проглядывало сквозь большие серые облака. Темнело рано, и я решил, что неплохо бы перекусить еще. Быстро съел оставшиеся пирожки и закурил, присев на большую кучу веток.

Мари что-то делала на кухне. Я видел ее у буфета и плиты сквозь окно. Вороны внезапно вспорхнули громкой стаей вверх. Никак не мог я к этому привыкнуть. После долгой жизни в городских комнатах, трудно принять столь дикое явление. Я докурил, взглянул еще раз в окно, но Мари там больше не было.

К сумеркам куча кустарников стала гораздо больше, а фундамент дома теперь хорошо проглядывался по всей задней стороне дома. Руки гудели от непривычной работы, я почувствовал несколько мозолей на ладонях, пожалел, что не нашел для себя перчаток.

Я выкурил еще сигарету, стоя на крыльце, и вошел в дом. Темнота прихожей снова встретила меня. Я снова на ощупь прошел в гостиную.

Мари сидела на небольшом кресле в том же черном платье, что и вчера и просто смотрела в темное окно, думаю, она плакала до этого, глаза ее были красными, а лицо до невозможности бледным.

– Добрый вечер, Мари, – поздоровался я, сняв куртку.– Вы так и не решились выйти?

Она немного помолчала, мельком вытерла мокрые ресницы, и посмотрела на меня.

– Да, – ответила она, встала, обув домашние туфли, и прошла в сторону кухни.– Я приготовила обед, но вы не пришли… – она обернулась ко мне.– Вы наверняка голодны?

– Я бы даже не спрашивал, – улыбнулся я, она улыбнулась в ответ.

– Я приготовила щи и картофель с овощами, если хотите, примите душ и приходите к столу, я разогрею вам ужин…