– Да-да, конечно, – едва слышно проговорила Анфиса и алчно посмотрела в Костино блюдце. – А можно полюбопытствовать, Константин Георгиевич, вам сейчас в целом удобно с нами разговаривать? Каким вы временем располагаете для беседы?

– Сейчас подкреплюсь только. А вообще до пятницы я абсолютно свободен, – буркнул Костя и начал с урчанием поглощать свою горку, запивая уже настоявшимся чаем. Он с внутренним удовлетворением отметил, что тактическая хитрость с вареньем удалась в полной мере.

– Хорошо вам, есть время до пятницы. Вы его ведь займёте творчеством? – завистливо проговорила Анфиса, аккуратно вращая ложку в своей голубенькой чашке.

– А то… – Костя в своём ответе был лаконичен.

– А столько варенья по утрам – это не чрезбыточно? – опять некстати влез Вовик.

Костя аж замер с открытым ртом, потом перевел взгляд на нахала.

– Э-э-э, молодой человек, в русском языке нет такого слова, – ответил он довольно язвительно. – Вы, похоже, не очень в курсе нашей грамматики. Есть слово «избыточно» и есть совсем другое слово «чрезмерно». В школу надо было почаще захаживать, мой юный друг, – не удержался он от нотации, потом подумал и довольно корректно закончил фразу. – А что касается сути вашего вопроса, любезный, то ответ будет, конечно же, однозначно отрицательный.

Вовик опять покрылся багровыми пятнами, сглотнул, опустил голову и начал стыдливо шевелить разные настройки на своем аппарате. Анфиса всю эту ситуацию вообще только молчала и вращала глазами. Но через пару минут Костина горка превратилась в плоскость, он запил все это дело чаем, откинулся от стола и удовлетворенно промокнул губы салфеткой. Было видно, что он вполне охотно бы облизал свое блюдце, но наличествующие в кухне гости вынуждали соблюдать некие приличия. А то бы он и рыгнул, как водится. Как бы то ни было, взгляд его приобрел явную осмысленность, даже пронзительность, и он, очевидно, вполне уже мог трезво рассуждать и взвешенно отвечать. Анфиса, похоже, это заметила и, недолго думая, отодвинула свою чашку и приступила к интервью.

– Для начала хотелось бы поинтересоваться, Константин Георгиевич, а какие актуальные тенденции современного фотоискусства вы бы отметили для читателей нашего журнала? – приступила к делу девица, сдула со стола крошки и положила между чашкой и сахарницей серебристый брикетик диктофона.

«О, японский, кажется», – про себя отметил Костя, а вслух сказал:

– Ну, вы знаете, вот, например, переход на этот скандальный формат «микро 4/3». Об этом все столько говорят, что можно подумать, что прям революция какая опять на дворе… Впрочем, про технику говорить вообще сейчас не хочется – чтобы ни сказал, через месяц выкинут что-то новое. Это как гонка без финиша. Я вообще до сих пор часто работаю с пленкой на самом деле. Техника техникой, а когда колдуешь над бачком с проявителем – это доставляет такой кайф, что аж жалко становится более молодых – им это чувство не знакомо даже в принципе. С пленкой – оно как-то душевнее. Вот вы, Вовик, – Костя внезапно повернул голову и вонзил пристальный взгляд в Анфисиного фотографа, – вы хоть знаете, что такое хлористое серебро и как его использовать в фотоделе?

– Э-э-э… – реакция Вовика была вполне предсказуемой, и Анфисе пришлось срочно прийти ему на помощь.

– Понятно, теперь следующий вопрос, – она сунула Косте под нос какой-то пестренький каталог. – Вы говорили в том году в интервью для BBC, что ваш идейный фотооппонент – это Сёмэй Томацу. Судя по вашим работам, вы как будто заочно спорите с ним. Многие ваши работы действительно позволяют предполагать это… Или нет, это только так нам всем кажется?