– Я чудовище! – ее голос дрожал. – То, что было там… на горе… оно теперь во мне!

Каэл опустился перед ней на колени. Он не знал, что сказать, как ее успокоить. Сила, что спала в ней, теперь пробудилась окончательно, и она была нестабильна, как дикий огонь. И опасна. Для нее самой. Для окружающих. Для него.

– Это не ты, Лия, – сказал он так твердо, как только мог. – Это… эхо. Эхо того, что случилось. Мы научимся с этим справляться. Вместе.

Слова звучали лживо даже для него самого. Как он мог научить ее тому, чего сам не понимал и боялся?

Они нашли убежище в полуразрушенной сторожевой башне, одиноко стоявшей на вершине холма. Стены были крепкими, крыша частично обвалилась, но один угол оставался сухим. Каэл развел небольшой костер. Еды у них почти не было – несколько сухарей да остатки вяленого мяса.

Пока Каэл осматривал башню, ища что-нибудь полезное, Лия сидела у огня, съежившись. Ее взгляд упал на что-то блеснувшее в пыли у стены. Она подняла предмет. Это был небольшой, потускневший от времени серебряный медальон на тонкой цепочке. Простой, без изысков, с выгравированной на нем полустертой одинокой звездой. Она повертела его в руках, и когда ее пальцы коснулись холодного металла, ей показалось, что беспокойный, зудящий трепет внутри, который не покидал ее после битвы, немного утих. Она надела медальон на шею. Он лег на кожу приятной прохладой.

Каэл заметил медальон, когда вернулся.

– Что это?

– Нашла, – Лия показала ему. – С ним… тише. Внутри.

Каэл нахмурился, подошел, взял медальон в свои пальцы. Обычная безделушка. Старая. Но если она помогает ей… Он не чувствовал в нем никакой магии, ни светлой, ни темной. Может, просто самовнушение. А может, и нет. В этом новом, безумном мире он уже ничему не удивлялся.

– Пусть будет, – сказал он, возвращая медальон ей. – Спи. Нам предстоит долгий путь.

Он сел у входа в башню, подперев спиной холодный камень. Ночь опускалась на израненную землю, принося с собой не покой, а лишь короткую передышку перед новыми испытаниями. Каэл смотрел на звезды, такие же далекие и равнодушные, как и всегда. И впервые за долгие годы он чувствовал не только свою вину и усталость, но и что-то еще. Ответственность, да. Но и… слабую, почти неощутимую искру надежды. Или это был просто отблеск догорающего костра в его воспаленных глазах.

Глава 12: Болезнь Шепотов

Сторожевая башня дала им лишь короткую, тревожную передышку. Как только первые мутные лучи рассвета коснулись обрушенных стен, Каэл поднял Лию. Он не мог отделаться от ощущения, что за ними наблюдают – невидимые глаза, следящие из теней, или, что хуже, сам Мортариус, чье присутствие, казалось, въелось в саму ткань этого мира. Медальон, найденный Лией, действительно приносил ей какое-то утешение; по крайней мере, неконтролируемые вспышки ее силы стали реже, словно холодное серебро впитывало излишки бурлящей в ней магии. Но на смену одной напасти пришла другая.

Сначала это был едва заметный шепот на грани слуха, как шелест ветра в листве или далекий шум прибоя. Каэл списывал это на усталость и напряжение. Но Лия начала реагировать. Она часто замирала, прислушиваясь к чему-то, что он не мог расслышать, ее глаза тревожно бегали. Потом она стала разговаривать сама с собой – тихим, испуганным шепотом, отвечая невидимому собеседнику.

– Они лгут, – бормотала она, когда они шли по заросшей лесной тропе. – Я не такая… Уходи…

– Лия, с кем ты говоришь? – Каэл остановился, пытаясь заглянуть ей в глаза.

Она испуганно вздрогнула, словно ее вырвали из транса.

– Ни с кем… Просто… ветер…

Но это был не ветер. Шепоты становились все настойчивее, и теперь Каэл видел их влияние. Лицо Лии осунулось, под глазами залегли темные тени. Она почти перестала есть, спала плохо, часто просыпаясь от кошмаров. Иногда, когда шепоты становились особенно сильными, ее глаза на мгновение загорались темным огнем, как у Мортариуса, и вокруг нее начинали происходить странные вещи: камни трескались, ветки деревьев неестественно изгибались, воздух становился тяжелым и холодным.