Ты все равно по этой жизни мечешься,

В ее глазах сейчас вся твоя жизнь.

А ты законченный дебил и не лечишься…

Блин, чуть минералкой не подавился. Не ожидал, да. Что запоёт наш друг. Вернее, нет, рэп не поют, его же начитывают. Тенорок такой юношеский, но непротивный, в общем. А чего удивляться? Все хотят петь. Тем более у нашего тапёра зазноба появилась, есть для кого. Та самая. Умная девочка оказалась, не стала дожидаться, сама его нашла, Кирюху-то. Герыч телефон слил, по-любому. Да, Гера? Стаканы свои трешь стоишь. По-любому… Лариска бы не дала, строгих моральных устоев девушка. Ну дак…

…и вот эту любовь к её глазам,

Напоминающим в горах лавину,

Наполовину ты придумал сам,

Да и какое там наполовину…

Ишь, заворачивает. Если сам придумал, вообще молодец. Прямо так… с претензией текст. Да и в рэп все органично залито. На ритм ложится. Не, молодец, молодец.

…и чего-то такое там сочинил и спел,

Да такое «чего-то» от чего весь мир сейчас ляжет.

Однако мир не торопится, что ему ты,

За его пять тыщ лет и не такие захаживали…

Ну тут маханул, конечно, маханул. Рэп на стихи Гумилева, или кого там ещё плохо идёт. Лучше не надо, это ж лирика улиц.

…но только каждая наша встреча – это обрыв,

За которым может уже ничего не быть.

Пафосно, пафосно, чувак. Такие вещи в лоб не рубят. Нет, не рубят. Это с подвывертом надо. А так вообще… молодцом. Вот прямо молодцом. Да.

– Ну как вам?.. – спускается с Олимпа герой наш. А чего сюда? Чего не к зазнобе своей? Вон она глазенками сверкает из темноты.

– Ты знаешь, а неплохо. Вполне себе. Сам сочинил?

– Сам.

– Круто. Или как вы сейчас говорите – ну ок.

– Вообще, это в других случаях говорится.

– Да? Ну видишь, не до конца я еще изучил. Молодежную субкультуру.

– Да ладно, фигня все.

– Это, кстати, тоже для другого случая слова.

– Да понятно.

А вообще, может и выйдет из тебя толк, Кириллыч. Фиг знает. И не такие еще долдоны в люди выходили. Малёк пооботрет жизнь, и нормально. Какая-никакая самоирония есть. Соображалка с годами наладится… о чём ты там?

– …ну вроде куплет написал, и мысль кончилась. А серенада не может же состоять из одного куплета. Ну и пошел дальше… точнее, само как-то пошло. И получилось про вас.

– Стоп, стоп. Что про меня?

– Ну песня. Дальше.

Неожиданно. Вот в чём молодым вам не откажешь – удивлять умеете. Хотя не специально, думаю. От общей одурелости своей.

– Так-так… напомни, что там во втором куплете у тебя?

– Ну… ты бежишь дальше, весел и смел, любовью жизнь не кончается – это каждый скажет. И чего-то там сочинил и спел, да такое «чего-то» от чего весь мир сейчас ляжет…

– Стоп. А с чего ты взял, что я что-то сочинял?

– А разве нет?

И куда всё смущение делось. Или нет, осталось немного, совсем чуть-чуть… Капля. И сквозит за ней трезвая сосредоточенность патологоанатома, препарирующего интересный случай рака, например. За смущением нашим.

– Ремесло композитора, юноша, очень трудно. Почему-то все команды, начиная играть, говорят – каверы для лохов, мы будем делать свой материал. Авторский. А вы умеете? Очень хочется спросить. Бах умел, Иоганн Себастьян. Меркьюри и «Пинк Флойд» умели. А так как они уже были, вам придется с ними соревноваться. И именно поэтому я – вот лично я – никогда ничего не сочинял. Я исполнитель. Я умею хорошо играть чужие вещи. И с уважением отношусь к композиторам. Настоящим.

– Ну вы же играли когда-то в группе?

Вот Кирюша!.. Что в лоб, что по лбу. Милый мальчик, святая простота. Ну нихрена же не знаешь ни о ком и ни о чем! И как вот объяснить, что играли мы Deep Purple, а когда Сеня решил на свои песни перейти… Вот тут мы и кончились. Как группа. Кому другому рассказал бы. Но не тебе, друг мой сопливый.