– Доброе утро! – приветствовала она Варю. – Замерзла? – по голосу было слышно, что она улыбнулась. – Это с непривычки после теплой квартиры. Домик старенький, выстывает быстро, как ни топи. Сейчас печку затопим – тепло будет.

Агата нашарила на полу валенки (еще вчера объяснила Варе, что деревенский дом – не квартира, поэтому вместо тапочек надо обувать валенки, даже выдала пару пахнувшую сыростью), прошла до печки и затопила приготовленными с вечера дровами. Казалось, будто она не ощущает того холода, который чувствовала Варя. Потом женщина накинула прямо на ночную рубашку старую куртку, в которой вчера управлялась по хозяйству и вышла за дровами.

Варя взглянула на экран телефона. Здесь гаджет был нужен только в качестве часов. Но это и к лучшему – никто не сможет дотянуться до нее из того мира. Внутри снова заворочалась боль. Часы показывали почти 8 утра.

Во дворе послышались голоса: один принадлежал Агате, а второй был мужской. В избушку вошла крестная со стариком. «Наверное, дед Петрович», – мелькнула у Вари догадка.

– О, а где твоя жиличка? – спросил Петрович.

– Крестница это моя, – поправила Агата. – Вон на печи сидит, – кивнула головой она, зажигая свечки на столе.

– Ох, ма! – воскликнул дед, увидев завернутую и согнувшуюся в одеяло Варю. – Она что, заболела, что ли?

– С чего ты взял? – нахмурилась Агата, посмотрев на крестницу.

– Так вид у нее нездоровый какой-то, сидит странно, – склонил мужчина голову набок, отчего уши его мохнатой ушанки дрогнули и завалились, как пизанская башня.

– Да все с ней нормально, замерзла просто с непривычки! – отмахнулась от него Агата.

– Так сегодня и не холодно, -20 всего, – не сдавался он.

– Дед Петрович, так это тебе не холодно в -20, ты всю жизнь здесь живешь, а в городе это мороз считается! – возмутилась Агата.– А твой жилец где? – перевела тему она.

– Так в доме печку топит. Сначала тоже, как твоя, зубами стучал, а теперь за неделю ничего, пообвыкся.

– Кстати, кто это такой? – напомнила Агата.

– Так ты чайник ставь, а я сейчас за чаем сбегаю, да поговорим, – улыбнулся дед Петрович и выскочил во двор.

– Скучно ему тут одному, поговорить не с кем, вот теперь и рад возможности поболтать, – пояснила Варе с улыбкой Агата. – Ты его не бойся, он дед хороший.

Варя кивнула, вспомнив, что крестная уже это говорила.

Агата быстро накинула халат, налила воды в таз и ополоснула лицо.

– Ты вставай, лицо ополоснешь – уже и не холодно будет. А холодная речная вода для кожи хороша, морщин не будет, – уговаривала она крестницу.

Спорить Варя не стала, все еще боясь, что крестная увидит, как она боится трудностей жизни здесь и предложит уехать назад. Ежась от холода, Варя спустила ноги и быстро влезла в валенки, натянула теплый свитер, штаны и замешкалась около таза с водой. Вода была такой холодной, что там плавали маленькие льдинки. Но на нее смотрела Агата, поэтому девушка зажмурила глаза и Окатила из пригоршни лицо водой. Даже дыхание сперло от такого холода. По коже прокатилась волна холода, потом жара. Утерев мягким полотенцем лицо, она, правда, почувствовала, как холод, будто отступил.

– Легче? – спросила, улыбаясь, Агата.

– Да, – кивнула Варя и даже попробовала улыбнуться. Вышло жалко.

Чайник на печке уже закипал. Девушка подошла к своей сумке и вытащила пакетик геркулесовой каши быстрого приготовления, высыпала хлопья в тарелку и приготовилась заварить кипятком.

– Ты что, это есть будешь? – спросила Агата.

– Ну да, каша на завтрак. Тебе заварить? Я коробку взяла, – спросила Варя.

– Варвара, выброси эту бесполезную гадость! – сказала крестная с брезгливостью. – Хочешь есть – ешь нормальную еду, – она достала из своей сумки и положила на стол перед Варей шмат сала и булку черного хлеба. – Сейчас печка нагреется, сварим к обеду что-нибудь полноценное.