Лёгкое недомогание резко пронзило тело, отчего я пошатнулась, почти оказавшись у входной двери. Глубоко выдохнув, я нажала на яркую синюю кнопку, покрытую красивыми узорами. Дверь издала уже знакомый лязг, спешно распахиваясь. Ступая на траву с опущенным взглядом, внезапно замираю, услышав множество голосов, кричащих от ужаса. Подняв голову, столбенею, не понимая, что происходит.

Ночь. Огонь поглощает языками пламени дома, словно кричащие от боли, и распространяется с безумным смехом дальше. Повсюду брызги крови и расчленённые тела людей, из которых вываливаются спутавшиеся с другими органами кишки, заполняя аккуратную плитку. Глубокие порезы, рваные раны, оторванные куски плоти у распластавшихся тел когда-то живых людей, вызывали во мне ужас. В глазах уже трупов не осталось ничего, кроме боли и покоя, данного им смертью. Кровь тонкими ручейками пересекала дорогу, соединяясь с другими потоками, перерастающими в багровые лужи.

Вскинув голову, я замечаю парад планет на небе, плавно двигающихся по тёмной глади, окутанной ярким мерцанием звёзд. Стремящийся вверх дым от горящего сайда, вздымался до самых небес, жаждая заполонить их, скрыв свет искрящихся звёзд и блёкло светящейся луны. Оглянувшись, обнаруживаю отсутствие ордена, из которого вышла буквально минуту назад. Этого не может быть!

В панике мотаю головой, потирая лицо ладонями, и снова смотрю вперёд. Мирно колышущаяся трава безразлично осматривает огромное поле, наслаждающееся тишиной. Ни ярых языков пламени, прыгающих от домов к телам в разные стороны, ни трупов, ни крови, ни парада планет в небе.

Может, я схожу с ума? Теряю рассудок?

Почему в последнее время всё чаще вижу подобные видения? Разве это нормально? Или так на меня действует этот мир?

Солнце постепенно садилось, отражаясь на зелёно-синей траве, робко трепещущей под его заливистыми лучами, старающимися дотянуться до дальних макушек деревьев. Под приглушённое пение птиц, я неохотно достаю, как я его называю, телепорт. Почему бы и нет? В моем мире ему явно дали бы именно это название, попадись такая вещица в руки каких-нибудь учёных. В голове ещё столько вопросов об этом мире! Но ответы ко мне приходят мучительно долго и неохотно, хотя их обещали первым делом, заманивая в свои сети. Очевидно, что они потеряли всякий интерес в объяснении мне всего происходящего. Думаю, из-за творившегося хаоса и бешенной неразберихи, они забыли о девочке из внешнего мира, способной видеть тебра́румов, то бишь обо мне. Получается, что эта сила почти что бестолковая и не приоритетная, по крайней сейчас я вижу её именно таковой.

Оказавшись в родных стенах дома, прохожу по просторному коридору, спеша оказаться в кровати.

– Катя, ты вернулась? – голос мамы, доносящийся из зала, заставил меня сменить направление.

Медленно и лениво я оказываюсь у входа в зал, где мама смотрит какой-то фильм по телевизору. Окидывая взглядом её заделанные в хвост светлые волосы, я ловлю себя на мысли, что очень бы хотела иметь именно такой цвет, нежели свой тёмно-русый, доставшийся от отца, которого я видела лишь на фотографиях. Она крайне не любила говорить на эту тему, но как только разговор заходил об отце и каким он был, её голос и лицо преображались, отливая светом грусти, поселившимся в глубинах сердца. Мама восхищалась тем, насколько сильно я была похожа на него. Она бережно хранила каждую вещь, связанную с ним. Когда я впервые увидела его фотографию, то замерла, долго смотря на его прекрасные яркие зелёные глаза, искрящиеся чем-то неподвластным и будоражащим моё сердце. Настолько его взгляд был пронзителен, что каждый раз мне казалось, будто он сойдет с фотографии и улыбнется своей обворожительной улыбкой так, как смог бы только он сам. К сожалению, мне уже не доведётся встретить его и рассмотреть лицо во всех присущих ему деталях. Матвей Судаков был убит. Мама никогда не вдавалась в подробности, а я, в свою очередь, не давила на неё, видя, как блеск в её глазах постепенно меркнет. Поэтому обычно для меня это запретная тема.