Я молча впитывала каждое его слово, словно птичка, ловящая капли дождя.

– Этот «дар» позволяет мне чувствовать эмоции у всего живого и не только, – он перевёл свои глаза на меня, ища понимая.

Сжав руку в кулак и помяв пальцы, я нерешительно протянула её к его ладоням, касаясь холодной кожи, ощущая жар, пылающий внутри его души. Понимая, что ему тяжело об этом говорить, порой и вовсе не дышала, чтобы не спугнуть.

Он замер, смотря на мою руку. Секундное напряжение исчезло, давая волю расслабиться.

– Я могу чувствовать тебра́румов, точнее их эмоции. Поскольку они практически состоят из злобы и ненависти их силуэт для меня становится видимым, пока я сосредоточен. Но стоит только раз прикоснуться к этой непробудной тьме, как она тотчас стремится проглотить ту искру света внутри меня, – он ухмыляется, всё ещё глядя на мою ладонь, накрывающую его скреплённые руки. – Внутри каждого из нас каждую минуту идёт война между светом и тьмой, но важно помнить, что исход битвы зависит только от тебя. Принять её, поддавшись искушению или бороться до самого конца, не допуская и малейшего шанса на победу темноте, скрывающейся внутри.

– Так… вот как ты смог определить моё состояние и самих тебра́румов. Прости, – я нелепо усмехнулась, – из-за моего любопытства тебе пришлось рассказать об этом. Наверное, тебе тяжело разговаривать о таком?

Абе́ктибус удивлённо уставился на меня, выражая потрясённость, неуверенно появляющуюся из-за прочной маски безразличия.

– Спасибо, что поняла, – он едва улыбнулся, благодарно заглянув мне в глаза, хотя это больше выглядело так, будто он поджал губы.

Страх перед тьмой, зародившийся ещё до нашего существования, до сих пор продолжает терзать сердца людей, пытаясь очернить душу, беспощадно разрывая её на тысячи маленьких крупиц, что, как пыль, витают в воздухе, порой отражаясь на свету. Она словно пыталась донести до нас свое превосходство, которое с каждым днём крепло и нарастало, словно колючий нерушимый канат, отгоняющий надежду и веру людей.

Если задуматься, то каждый ведёт свою собственную битву, сражаясь до последнего вздоха со злом внутри себя, что питается нашими чёрными мыслями, которые впоследствии перерастают в ужасные эмоции, заполняющие и разрушающие изнутри. А кто-то и вовсе просто принимает тьму. Так или иначе, любой человек свято верит, что его проблемы глобальнее и ужаснее, чем у любого другого человека, существующего в этом мире. А ведь каждый из нас просто пытается выжить, закончить нескончаемую битву, уничтожающую в нас людей, чтобы просто спокойно существовать.

В голове завертелся, как быстро раскрученная карусель, странный вопрос, хотя именно такие необузданные вопросы в последнее время всё чаще посещают мои мысли.

– Ты видел зелёную вспышку в небе? – спокойно произнесла я, осторожно убирая свою ладонь, когда его пальцы начали расцепляться.

Я точно знала, что никто из присутствующих тогда не мог пропустить это странное явление, которое стало очередной тайной для меня. Яркие и резкие лучи, появившиеся из ниоткуда, вспыхнули далеко в небе, словно кто-то включил огромный прожектор с целью ослепить надоевших тараканов.

– Такое сложно не заметить, – Абе́ктибус пожал плечами. – Если тебе интересно, что это, то я не имею никаких представлений.

– Печально, – проговорила я, выдыхая. – Когда я очнулась, ты хотел сказать о чём-то, но отмахнулся. Не хочешь поделиться сейчас?

Его глаза снова стали безжизненно холодными и мрачными, а взгляд приобрёл уже привычную суровость.

– Из сайда «Открытой долины» один из тебра́румов убегал с чем-то в зубах. Это произошло уже после вспышки, – он резко подскочил на ноги, срываясь с места. – Мне пора.