Я ведь даже имени до сих пор не знаю, хоть уже и повысили до члена семьи. Пора бы уж познакомиться поближе. Учитывая, что впереди нас ждёт крайне плотное взаимодействие.

Дикарка, так некстати решившая выпить воды, подавилась, закашлявшись от моего вопроса. Слуги кинулись на выручку продолжавшей кашлять хозяйке, но она сделала знак оставаться на местах. Вернув кубок на стол, промокнула выступившие слезы салфеткой, которую тут же сжала в кулак, до побелевших костяшек.

– Келси не связана договорённостям, по крайней мере пока, – загадочно сообщил эрре Никлас. Нахмурившись он уставился на крепко сжатие кулаки дочери… мастерски сжатые между прочим. – И, насколько знаю, её сердце свободно… – он перевел на меня взгляд, – хотя, об этом вы можете спросить её лично, эрре. В нашей семье, как вы уже заметили, не все подчинено букве протокола. И Келси, в отличие от высокопоставленных ле…

– Отец хотел сказать, – я даже резко перевел взгляд на ту, кто посмела бессовестно перебить отца в разговоре с другим мужчиной. Моей маме бы и в голову не пришло. А если бы пришло… Страшно даже думать, что бы ей отец высказал, оставшись наедине. Дичка же как будто вообще не имела никакого представления об уважении или очень старалась выставить в невыгодном свете не только себя, но и отца. А возможно и не намеренно и слова о безумии правда? Как бы то ни было. я искренне ему посочувствовал в этот момент.

– В отличие от дамочек, к которым привык уважаемый эрре, в этом доме я могу открывать рот и участвовать в разговоре наравне с мужчинами. Так что, если вас, многоуважаемый лорд, интересует, кувыркалась ли я на сеновале с кем-то, можно спросить лично. Мы здесь втроём и я не бестелесное нечто…

– Келси, – герцог старался скрыть недовольство дочерью за холодностью тона, но его правая рука так стиснула вилку, что я побоялся как бы не треснула.

– Я все помню, пап, – не сводя с меня взгляда, бесстыжая герцогская дочка нисколько не прислушавшись к предупреждению отца, продолжила позорить и себя саму и весь свой род. – Но раз уж мы тут, по-домашнему, душевно, то и говорить буду как есть. В моей постели не было мужчины. И не только в постели: сеновалы, кабинеты, библиотеки и прочие… – Дикарка запнулась, щеки покраснели, но и это ее не остановило.

То, что не каждая всадница рискнула бы озвучить перед едва знакомым мужчиной и собственным отцом, лилось из нее щедрым потоком, как орава бестий из разлома.

– … и прочие места мною не опробованы. Так что ваши намёки на мою распутность беспочвенны. О, мы можем даже пригласить лекаря? – она устремила злой взгляд на отца, – чтоб этому выскочке подтвердили мою невинность? Я обещала быть сдержанной, отец, но не тогда, когда этот… этот… – горящий взгляд прошёлся по моему лицу, шее, коснулся руки и вновь вернулся к глазам, – этот пёс империи позволяет себе подобные вопросы! Мы с вами всадники, напарники и обсуждать должны драконов, тренировки… что там ещё, а не то, по ком трепещет моё сердце! У самого-то, небось, невеста с пелёнок и пара любовниц в придачу!

Я поднял брови, молча выслушав эту пылкую речь, перевел сочувствующий (вполне искренне, причем) взгляд на ее отца. Только стиснутые зубы и лёгкий прищур выдавали его гнев.

– Я ЗАМЕТИЛ, Эрре, что протоколы тут не в почете, но сам привык к несколько другому обращению, в том числе в семье. А что касается вопроса… как командир квадры должен был уточнить, наличие у вашей дочери определенных обязательств.

Учитывая выходку Дички, обсуждать вопросы с ней явно неконструктивно, так что я говорил глядя на Герцога, а не на его невоспитанную и не сдержанную дочь.