– Разве что для самого себя опасен – вчера, пока меня дома не было, встал. Прихожу, а парень сидит около клети с рысью и пальцы сквозь решётку суёт. Почему ему рысь пальцы не оттяпала, до сих пор не пойму – зверюга-то бешеная, хоть и подраненная. А так, парень только лежит да целыми днями бормочет что-то непонятное.

– Ясно. Ладно, Михалыч, как нашего "козлика" починят, я первым делом к тебе. Конец связи.

– Конец связи.

Галан отключил питание радиопередатчика и накрыл металлический корпус ажурной вязаной салфеткой – покойная жена была великая мастерица в части вязания и вышивания. Лесник прошёл в дальнюю комнату, где он поселил "найдёныша". Парень лежал на кровати, бормоча что-то непонятное, и периодически подёргивался, словно его било током. Михалыч покачал головой – того и гляди его случайный постоялец перейдёт в лучший из миров. Хотя, парень он молодой, организм у него крепкий, может, и выкарабкается. Всё-таки уже пять дней в таком состоянии – улучшений нет, но и хуже не становится.

Пять дней назад Фёдор Михайлович во время очередного объезда наткнулся на парня. Причём, наткнулся в буквальном смысле этого слова – конь лесника едва не наступил на человека, выползшего из раскидистых кустов. Что удивительно, Серый – пёс лесника, почему-то не учуял человека. А когда тот выполз, Серый шарахнулся прочь от незнакомца, словно встретил на узкой тропинке хозяина тайги – тигра.

Леснику и раньше приходилось встречать на заповедных землях незнакомцев: то группу студентов-охотоведов, приехавших на практику и заблудившихся на просторах огромного Верхнеустюжинского заповедника, то туристов, тайком проникших в запретную для посещений местность. Много раз встречал Михалыч браконьеров, которые с постоянством, достойным лучшего применения, лезли в заповедную зону за пантами, выслеживал их и по-свойски с ними разбирался, не утруждая участкового ехать за тридцать километров в таёжную глушь из посёлка. Теперь в сарае у Михалыча хранился целый арсенал ружей, капканов, камуфляжной формы всех размеров и несколько десятков пар сапог – нарушители уходили из заповедника безоружными, раздетыми и босыми.

Пару раз наталкивался лесник и на "высоких гостей" из губернаторской администрации, которым директор заповедника устраивал неофициальные и эксклюзивные охотничьи туры – этих Михалыч гнал со своей территории, невзирая на чины и ранги, за что неизменно получал нагоняй от начальства. Но жить на дальней окраине заповедника никто, кроме Галана, не хотел, а потому директор каждый раз ограничивался словесным нагоняем да урезанием квартальной премии.

Встречались и по-настоящему опасные незнакомцы – беглые зэки не по одной неделе шатавшиеся по тайге. Этих Михалыч узнавал моментально. Не из-за наколок или рваной чёрной робы – взгляд у этих людей был волчий. Но с волком можно разойтись даже на узкой тропинке – зверь первым практически никогда не нападёт, а вот с людьми так не получалось. Однажды встреча с таким "волком" едва не стоила Михалычу жизни.

Но человека, который выполз на едва заметную кабанью тропу прямо под ноги коню, лесник не смог определить ни в одну из этих категорий. Поглядев на одежду парня, Михалыч было решил, что тот турист, но не увидел ни рюкзака, ни даже накомарника – вещи, без которой ни один городской не сунется летом в тайгу. То, что парень не местный, было понятно по его одежде: буро-зелёные ветровка и штаны выглядели почти новыми – у жителей посёлка Верхнеустюжинского такой экипировки сроду не найти.

Незнакомец продолжал ползти, явно ничего не замечая и, возможно, даже не слыша окликов лесника. Пришлось Михалычу грузить вяло сопротивлявшегося парня на лошадь и везти домой. Там он раздел его и осмотрел раны на руках и ногах – парень, похоже, путешествовал на четвереньках довольно долго – ладони и колени стёрты до крови. Других физических травм Михалыч не обнаружил и принялся врачевать – промыл и перевязал раны, затем сделал компресс, снимающий отёки с лица, искусанного гнусом.