P1. Если альтруизм – это бескорыстная забота о благе других и готовность жертвовать своими интересами ради помощи окружающим, то альтруизм невозможен, если человек не может пойти вопреки своей выгоде

P2. Выгода может быть, как материальной, так и нет

P3. Осознанная материальная утрата компенсируется выгодой в виде удовольствия

P4. Выгоду в виде удовольствия гарантируют гормоны, которые выделяются в следствии осознанной помощи

P5. Человек в любом случае получит выгоду

C. Альтруизм невозможен

"Мы не уничтожаем мораль, изучая её биологические корни – мы лишь понимаем, почему она у нас есть".

© Франс де Вааль

II Психологический эгоизм

Все осознанные действия человека проистекают из личной выгоды – даже те, что облачены в благородные одежды альтруизма.

Филантроп жертвует деньги не просто так, а потому, что щедрость дарит ему чувство морального превосходства или заглушает внутреннюю тревогу. Родитель бросается в огонь за ребёнком не только из-за желания сохранить жизнь дитя, но и потому, что без этого маленького существа его собственная жизнь теряет смысл и ценность. Даже те, кто творит добро «просто так», на деле бегут от угрызений совести или ищут тепла социального одобрения.

Каждое решение, каким бы возвышенным оно ни казалось, корнями уходит в почву личной выгоды – будь то выгода эмоциональная, социальная или экзистенциальная. Мы прикрываем её сложными конструкциями морали, долга, любви – но стоит копнуть глубже, и обнажается простая механика: человек всегда выбирает то, что в какой-то форме служит ему.

Моральный кредит

Человеческий мозг не способен на бескорыстие – он лишь симулирует его, используя когнитивные механизмы для балансировки между социальными ожиданиями и личной выгодой. Эффект морального лицензирования (Merritt et al., 2010) демонстрирует это с циничной точностью: после совершения «альтруистического» поступка индивид бессознательно разрешает себе аморальное поведение, словно погашая внутренний долг накопленными «добродетелями». Волонтеры, потратившие время на помощь другим, впоследствии чаще лгут или нарушают правила – их мозг интерпретирует доброе дело как депозит, который можно обналичить для эгоистичных целей. Это не случайность, а системный механизм психики. Моральный кредит – сделка с собственной совестью, где прошлые «благородные» поступки служат валютой для будущих нарушений. Можно ли назвать такое поведение альтруизмом? Нет. Это бухгалтерия выгоды, где каждый жест имеет скрытую цену.

Это буквально попытки «выкупить» какой-то поступок, предлагая в качестве разменной монеты совершённое тобой благо. Разве это то самое «бескорыстное» благородство? Конечно же, попытки замаскировать выгоду под бескорыстие, а затем дать себе карт-бланш на непорядочность – это обыденность, работающая на подсознательном уровне.

Является ли это ужасным или недопустимым? Вопрос открытый для дискуссий. Но стоит учесть: это часть людской натуры. Эгоизм сам по себе принято порицать, а тех, кто открыто излагает свои эгоистические потребности, – осуждать.

Причина – в биологии кооперации. Коллективы, верящие в бескорыстие, стабильнее – даже если их члены руководствуются скрытым расчётом (Nowak & Sigmund, 2005). Эволюция сотрудничества через косвенную взаимность ведёт к формированию репутации, моральным суждениям и сложным социальным взаимодействиям, требующим всё больших когнитивных затрат. Лицемерие – адаптация. Виртуозная симуляция добродетели повышает социальный статус эффективнее, чем грубая эксплуатация (Trivers, 2011).

Нейрохимия отлично иллюстрирует этот механизм. Дофаминовая система вознаграждает не за реальную добродетель, а за ощущение морального превосходства (Sachdeva et al., 2009). Думаю, не стоит объяснять: совершение «благородного» поступка заставляет человека чувствовать это превосходство. «Я помог, а они – нет. Конечно, это была моя добрая воля, они ни в чём не виноваты! Мы не обязаны были что-то делать, но они не захотели, а я – вот» – примерно так звучит внутренний монолог при попытке рационализировать свой выбор.