Бля… Ему ж пятнадцать только. Не просто там в щечку. В засос, как положено. Химию они изучали… Бля… Лишь бы ребенка не нахимичили.

***

Лигаментотомия - удлинение полового члена.

Френулотомия – хирургическое вмешательство, позволяющее исправить такой недостаток, как короткая уздечка полового члена.

9. Глава 8

Амосов… Амосов… Амосов… Что же с тобой придумать…

Дать телефон секс-шопа и поддаться первому порыву – было бы весело, но глупо. Он сразу поймет, что не так. И потом будет на мне отрываться. Тут надо тонко играть.

Кто он вообще такой? Что за человек?

В общих чертах понятно, конечно, бабник и суперврач. Лучшего сочетания и не найти. Классика, я бы сказала.

Набираю в поисковике “Амосов”.

Боксер, политический деятель, депутат, врач. Михаил, Ярослав, Николай. Ни Артемов, ни Александров. Если это его отец. Однофамилец, может? Но наугад тыкаю во врача.

“Николай Михайлович Амосов, доктор медицинских наук, профессор, кардиохирург, писатель, самый продаваемый автор, энтузиаст здорового образа жизни, изобретатель, известен своими изобретениями аппаратуры для ряда хирургических процедур по лечению пороков сердца.”

Вау. Там и тут кардиохирург?

“Николай, родившийся в семье русских крестьян, воевал во Второй мировой войне. После войны он переехал в Киев и в 1965 году написал книгу "Мысли и сердце", разошедшуюся миллионными тиражами. Он был лауреатом множества наград.”

Интересно…

Беру телефон и набираю папу.

– Привет, дочка.

– Папуль, на работе еще?

– Уже нет, едем с мамой домой от Максима.

– Как он?

– Как? Повезло ему. Вот как он! – папа повышает голос. – Ключи у него от машины забирать, наверное, надо, пусть на такси ездит.

– Ну, папуль, всякое может быть. Он же не виноват.

– Ездил бы медленнее, так и среагировал бы быстрее. Ладно, ты как? Отдыхаешь.?

О да… Прости, папуль, что вру.

– Папуль, я тут сайт ваш смотрела, про врачей читала. Случайно натолкнулась на Заведующего, – специально тяну время, будто вспоминая, хотя эта фамилия уже въелась в меня. – Кардиологией. Амосов, кажется.

– Да. А что, тебя кардиология заинтересовала?
– Нет. Мы когда учились проходили Амосова, профессор один рассказывал про Николая Амосова. Интересно стало, они родственники?

– Да, это его дед. Там династия хирургов.

– Ого. Ничего себе! Как круто.

– Да. Замечательный врач.

– Они у тебя все замечательные. Ладно, папуль, я поняла, спасибо, маме привет. С Максом все нормально будет, не переживай.

– Если пойдешь к нему, заходи ко мне. А то в гости заехать некогда, хоть на работе загляни.

– Хорошо, папуль. Постараюсь.

Идея с проститутками для Амосова окончательно развеивается. У него такой именитый дед, и папа, если узнает, мне не простит. Поэтому выбираю другую тактику. И даю второй мой номер, который использую для рекламы и спама.

Так… с таким замечательным врачом отсидеться не получится. Надо какие-то азы по кардиологии получить. Почитать что-нибудь. Между “Анатомией сердца” и “Патологиями сердца” выбираю “Мысли и сердце” Амосова. Тысяча девятьсот шестьдесят девятый год. Пятьдесят лет прошло… Интересно, что книгу все еще читают.

“Книга первая. Первый день.

Это морг. Такой безобидный маленький домик стоит в углу институтского сада. Светло. Яркая зелень. Цветы. Кажется, по этой тропинке ходит Красная Шапочка. Нет. Здесь носят трупы.”

Начало будоражит… Натягиваю плед и погружаюсь в чтение.

А Николай Михайлович, как будто со мной разговаривает и рассказывает все. Как девочку не спас. Как вскрытие делал. Как анализировал ошибки…

“Петя, Миша и Олег создали нашу машину два года назад одни из первых в Советском Союзе. Петя и Миша — это парни с завода, энтузиасты. Они были слесарями, теперь уже стали инженерами. Олег — врач. Пока делали опыты, а потом простые операции, машина нам очень нравилась. Казалась лучшей в мире, потому что для заполнения ее нужно всего семьсот пятьдесят кубических сантиметров крови, а за границей для подобной машины — три-четыре литра. Мы бессовестно хвастались этим.”