- На войне и в любви все средства хороши.

- Ты ни там, и ни там, а в больнице. Поэтому оставь свои подкаты для других случаев.

– Очевидно, состояние Гуляева в норме, – хмыкает за спиной Мальцев. Я быстро натягиваю на лицо маску и разворачиваюсь к ним.

– С ним все в порядке.

– Живительные объятия творят чудеса. Очень рада.

Фыркает его помощница и оставляет нас.

- Мариш, ну подожди, - зовет ее, но поезд уехал, а медсестра приревновала, кажется.

- Иди, верни ее, ты мне свидание сорвала.

- Мне некогда, меня в отделении ждут. Это тебе батончики с сухофруктами и витаминами. Ешь, поправляйся.

- Ты ж знаешь, я не люблю такое.

У меня в кармане вибрирует телефон.

- Это лекарство. Ешь.

Целую брата в щеку и отвечаю на вызов. Олеся.

- Ин, ты куда пропала? У Амосова планерка в восемь сорок пять, а тебя нет.

На часах - восемь сорок четыре.Пизд*ц мне.

Пулей в свое отделение. Благо всего один этаж.

Олеся уже ждёт меня.

- Злой?

- А ты как думаешь?

- Я же не опоздала. Я рано пришла. Просто... Хотела знакомого проверить, он тут лежит.

- Вот это и расскажешь ему. А лучше скажи, что у тебя живот заболел.

Олеся открывает дверь и впихивает меня в кабинет заведующего.

- Здрасьте.

Киваю и становлюсь объектом для рассматриваний.

- Вчера не успел представить. У нас пополнение. Новый молодой ординатор. Инна. Всех не представляю, все равно не запомнишь. Познакомитесь лично.

- Инна, может, снимете маску, чтобы мы вас знали в лицо.

- Я... У меня аллергия.

- Она не заразная.

-Да, Инна, - кивает Артем, - спустите на пару секунд маску. Фигуру мы вашу оценили, теперь хотим на лицо глянуть.

Черт!

Ольга Тимофеева "Диагноз. В самое сердце"

10. Глава 9

– У меня… Герпес вскочил. Губу раздуло на пол лица. Не хочу испортить первое впечатление.

– Да мы ж врачи, чего только не видели, – смотрит в глаза Амосов.

– Вы прежде всего мужчины, а я не ваш пациент. Поэтому, как для вас важно слово “честь”, так для меня важны слова “внешность и красота”.

– Садитесь, Инна Викторовна, – Артем кивает на свободный стул. – В восемь тридцать у нас пятиминутка, – смотрит на меня. – Опаздывать можно только, если спасаете чью-то жизнь или вы на операции. Все понятно? – Я киваю. – Продолжаем. Какие у нас сегодня плановые операции?

Планерка у Амосова длится минут пятнадцать. Они разбирают одни операции, пару сложных пациентов. Я в их терминах и болезнях – ноль. Только что понимаю, когда речь об анализах. Надо почитать, чтобы хоть немного там ориентироваться. Как тут протянуть две недели? Всего лишь второй день, а я уже в центре внимания.

– Артем Александрович. Снова поступила Варвара Степановна, – напоследок выдает один из кардиологов, – что лечить будем?

Он усмехается… В смысле, что лечить будем?

– А вы что, лечите не по показаниям? – не сдерживаюсь и вставляю пять копеек.

– О! – Амосов поднимает палец вверх. – Сергей Сергеевич, – обращается к этому кардиологу, – поручим Варвару Степановну Инне Викторовне.

– Мне?

Настоящего пациента? И что мне с ней делать? Холодок по спине. А если у нее что-то серьезное? А если я не так диагностирую?

– Вам Инна, Сергей Сергеич, вам поручу проверить диагностику и назначения. – Тот кивает, усмехаясь.

Смешно им… А мне совсем не до смеха.

– Все. Работаем. Инна задержитесь на пару минут.

Жду, когда все разойдутся. Нервно дергаю ногой. Если вдруг силой захочет снять маску и все поймет, то будет конец всему. Поэтому этого допустить никак нельзя.

– Справку от терапевта принесли, что здоровы? – спрашивает, когда остаемся наедине.

– Так я не успела сходить. Когда?

– Сейчас идите в терапию, я позвоню, договорюсь.