– Он бы преуспел, – добавила Этанна, слегка зардевшаяся под взглядом капитана Дюмона, – если бы не мой отец и Тобио.

– Мы попытались повторить уже произнесенную формулу, исправить то, что было перевернуто, и вот вместо Небес или Преисподней мы оказались посреди бескрайнего ничто, этого безвременного царства, из которого мы не можем выбраться.

Фыркнув, Квов Цзин заметил:

– Вам следовало заново прочесть заклинание оттуда! Это простейшая задача для любого хорошо обученного визджерея, а тем паче…

– Не такая уж и простейшая, друг мой, когда все жрецы и маги погублены этим самым заклинанием. – Холод сковал добрые черты правителя Уреха. – Грегус все тщательно спланировал. Допущенная ошибка быстро выкачала жизненные силы всех читавших заклятие, кроме меня и Тобио. Магическая мощь и знания спасли нас, но мы стали слабы. Хуже того, без помощников у нас не хватило энергии изменить формулу.

Не способным что-то исправить Джарису Хану и верховному жрецу все же удалось изгнать Грегуса Маци в момент его триумфа. Битва эта стоила Тобио жизни, но, вышвырнув вероломного мага из города, они помешали тому осуществить свой чудовищный план и низвергнуть Урех в царство Великих Воплощений Зла.

Вот так королевство и его жители оказались посреди небытия, в котором нет даже времени, пока не пришел тот миг, когда мир внезапно вновь возник вокруг них, мир, утонувший в глубокой тени.

– Если ты прожил всю свою жизнь в Урехе, то не узнать великую гору Нимир и тень, которую она всегда отбрасывала на наше честное королевство, ты не можешь. Поверив, что наше проклятие неожиданно кончилось, примерно пара десятков моих людей без раздумий бросились за главные ворота. Они лишь хотели почувствовать на своей коже солнце и ласку мягкого ветра. – Хан откинулся на спинку кресла, сейчас он был бледнее некроманта. – Но обрели они смерть, ужаснее которой трудно себе представить.

Они выбежали на солнце и тем самым обрекли себя. Чуть только яркие лучи коснулись их кожи, они сгорели. Растаяли, как осколки горного льда, кинутые в пышущий жаром кузнечный горн, и эхо повторяло крики несчастных обитателей Уреха еще долго после того, как они превратились в мелкие, испарившиеся за считаные секунды лужицы. Кто-то из тех, кто оказался у края тени, ухитрился вернуться под ее защиту, но этим бедолаги лишь продлили свою агонию, медленно сгорая заживо изнутри. В конце концов застывшие в межвременье вынуждены были добить кричащих, корчащихся, полуразложившихся жертв солнца.

Этанна подлила Кентрилу еще вина, слегка улыбнувшись ему. Однако по щекам ее бежали слезы. Она подняла свой кубок и продолжила страшный рассказ отца:

– Мы недооценили чудовищность Грегуса Маци. Эта подлая гадина не позволила нам больше оставаться настоящей частью мира смертных. Более того, мы начали бояться, что, когда тень горы снова отползет и солнце коснется наших домов, мы все разделим судьбу погибших.

Но следующим утром случилось то, что испуганные жители города приняли сперва за чудо – с первыми проблесками рассвета мир вокруг начал исчезать.

И вновь пустота лимба окутала город и его обитателей. Потрясенные люди все же согласились, что пока не будет найдено решение, изгнание все же предпочтительнее жуткой смерти. И все взгляды обратились на Джариса Хана – люди были убеждены, что он непременно отыщет путь к свободе. Многие даже сочли избавление от сжигающего солнца знаком, что Небеса еще не покинули их. Урех либо благополучно вернется на уровень смертных, либо продолжит путешествие к священному царству.

– И после множества исследований, – признался отец Этанны, – я понял, что есть способ привязать нас к реальному миру, а со временем вернуться окончательно… С помощью моей бесценной дочери, – он улыбнулся молодой женщине с пламенеющими локонами, – тоже искушенной в науках, я создал два уникальных магических самоцвета.