– Снова призраки… – пробормотал Элборд. И хотя он шептал едва слышно, двое в комнате отреагировали на звук так, словно с потолка вдруг с грохотом обрушилась люстра, вдребезги разбившаяся о мраморный пол. Фигурка в капюшоне перестала играть, вскочила и одним изящным движением скользнула во тьму. Старец же поднял глаза и, ко всеобщему изумлению, поприветствовал людей так, словно все это время ждал их прибытия.

– Наконец-то вы пришли, друзья, – проговорил он мягким голосом, в котором звучала, тем не менее, сила целой армии.

Никогда не упускающий возможностей похвалиться, визджерей стукнул посохом об пол и объявил:

– Я Квов Цзин! Маг Внутреннего Круга, Брат Высшего Посвящения, мастер…

– Я знаю, кто ты, – серьезно и торжественно ответил старец. Он взглянул на Кентрила и остальных. Несмотря на немалое расстояние, капитан почувствовал, что стоит прямо перед старцем, который словно видит его насквозь, читает его мысли. – Я знаю, кто вы все, друзья мои.

Зейл отстранил мага и шагнул вперед. На лице его страх сменялся любопытством и почтением. Все привыкли считать, что некроманты в совершенстве владеют своими эмоциями и ничто, даже призрачное королевство, не способно заставить их проявить чувства. Даже реакция заклинателя на выросший из ниоткуда беломраморный дворец не могла сравниться с его нынешним возбуждением.

– Прав ли я, достопочтенный сэр, прав ли я, полагая, что тоже знаю кто ты?

Фигура в белом с интересом уставилась на Зейла. Старик облокотился на ручку кресла, удобно уперев подбородок в ладонь.

– И что ты полагаешь?

– Ты не… не великий ли ты Джарис Хан?

Нахмурившиеся было брови хозяина расправились.

– Да-да, я Джарис Хан.

– Святые угодники! – прошептал один из наемников.

– Очередной призрак! – фыркнул другой.

Кентрил, поведя рукой, призвал бойцов к тишине. Он взглянул на Цзина, ища подтверждения, и хотя волшебник не ответил, алчное выражение его сморщенного личика уже сказало все, что требовалось.

Казалось бы, немыслимо, что они нашли здесь Джариса Хана, того, кто привел светлое королевство к высшей Святости, и того, кто должен был быть мертв, как и все те жуткие фантомы, которые пригнали их в это место.

Пригнали их?

– Он это сделал, – сообщил Кентрил остальным, кивая на сидящего старца. – Он велел фантомам привести нас сюда. У нас была одна дорога – в его дворец.

Офицер ожидал, что лорд Уреха примется отрицать очевидное, но Джарис Хан весьма удивил его. Вместо возражений царственная фигура молча поднялась – складки широких рукавов прикрыли руки, и склонила голову, словно в знак раскаяния.

– Да. Я в ответе за это. Это из-за меня вас вынудили прийти ко мне, но лишь потому, что я сам не могу покинуть эти покои и выйти к вам.

– Что за ерунду…

Но капитан Дюмон не успел продолжить, – Хан нагнулся, подхватил подол своего одеяния и приподнял его, открывая ноги.

Или то место, где им положено быть. Ниже лодыжек ноги лорда Уреха сливались с передними ножками кресла, да так плавно, что никто бы не мог сказать, где кончается плоть и начинается дерево.

Джарис Хан опустил подол и самым искренним тоном сказал:

– Надеюсь, вы простите меня.

Даже Цзин счел это слишком необычным, чтобы промолчать:

– Но что это значит? А как же путь к Небесам? Легенды гласят…

– Легенды гласят многое, – перебил мага Зейл. – И большинство из этого, в конце концов, оказывается ложью.

– А наше бытие лживее всех… – пробормотал чей-то голос из темноты слева.

Джарис Хан протянул руку во мрак, улыбаясь тому, кто прятался там:

– Они те, кем кажутся. Покажись, это безопасно.

И из мрака появился флейтист, теперь уже без капюшона. Теперь Кентрил разглядел, что колыхающийся плащ скрывал женщину. Молодую и очень красивую женщину. С гладкой алебастровой кожей, с глазами, сверкающими ярче изумрудов даже в слабом свете лампады и факелов отряда, с каскадом каштаново-рыжих волос, более ярких, чем у девушек его родины, с восточными чертами тонкого лица, подтверждающими то, что она родилась в этом далеком королевстве.