По всему телу пробежала дрожь отвращения и ужаса. Боже мой, лучше убить себя! Лучше не жить! Паника забила по вискам, тело задрожало сильнее. Меня замутило.

Трепещущей рукой я потянулась к поясу, под которым в верхней юбке спрятала в дорогу кинжал. Коснулась холодной стали и замерла. Моргнула в тёмный угол. Уцепилась за него, как за якорь. Вдох-выдох. Спокойно, спокойно, Ума! Ты не для того выжила одна из всей семьи, чтобы умереть из-за чужой подлости!

Я нахмурилась и поняла, какая я идиотка. У меня же есть нож!

Отложив панику на потом, я принялась пилить недлинным лезвием полупрозрачную бечёвку. Сосредоточилась. Взмокла, как мышь. Расстегнула все пуговички на груди, закатила рукава. Увы, магии в путах было больше, чем волокон – проклятая оплётка не поддавалась.

Теперь ясно, почему они меня не обыскали. Снова проклиная ведьму, я откинулась спиной на стену.

Возле моей двери постоянно кто-то ходил. Слуги суетились и перекрикивались, разнося по комнатам вещи.

Отчаяние вновь начало душить меня, пробираясь к горлу со слезами и предчувствием чего-то совершенно ужасного. Но на фоне бури и хаоса с холодным спокойствием внутренний голос констатировал: «Ты же хитрая, Ума, всегда найдёшь выход, даже если придётся чем-то пожертвовать. Перетерпи, сбежишь, когда поймёшь, как».

И вспомнилась присказка наставницы, когда я жаловалась на усталость: «Тело – не ты, это всего лишь тело».

«Но это моё тело, я не хочу отдавать его незнакомцу!» – мысленно возмутилась я, и слёзы всё равно потекли по моим щекам: у меня отняли свободу – то, что я больше всего ценила!

Готова ли я на жертвы ради неё?

Эта мысль отрезвила меня. Я вытерла слёзы, заставила себя встать, привела себя в порядок. Спрятала нож обратно, холодея и решив действовать по обстоятельствам. Я лучше убью мерзавца, решившего, что можно купить меня руками старой ведьмы! Или… посмотрим.

Едва стемнело, с улицы послышались топот и крики прислужников. «Встречают проходимца, словно короля!» – мысленно съязвила я, а сама напряглась до предела. Где-то проревел динозавр. Не цератопс, к их специфическим крикам, похожим на курлыканье стаи птиц, я уже прислушалась. Проклятое воображение опять представило образ монстра.

Я услышала голос старухи и шаги. Выпрямилась на своём сундуке, заледенев, как статуя. Желудок скрутило. Меня наверняка вывернет на «мужа», и дело с концом.

Интересно, после такого сразу скормит динозаврам? Или заставит оттирать?

Как бы я ни подбадривала себя, руки вновь затряслись и потянулись к спрятанному кинжалу. К моему удивлению, топота у дверей стало меньше. Мамочку с собой не взял?

Шаги были тяжёлые и глухие, чёткие, как у военного, пробивали эхом внутри до ударов сердца. Ближе. Ближе. Ещё ближе… Остановились перед дверью.

Сидеть я не смогла, встала. Распрямила плечи и вскинула голову, как мятежница перед казнью. Во рту пересохло. Лязгнул замок.

Я вздрогнула, а затем сжала пальцы в кулаки, закусила губы, ожидая увидеть свой кошмар. Дверь начала открываться, я уставилась на неё, наполняясь яростью, как кошка перед прыжком.

Меня ослепило светом ламп с навеса, и я увидела только надвигающуюся на меня, как кусок скалы, фигуру. У меня застучало в ушах. Чёрт, почему я не могу рассмотреть это проклятое лицо?!

Ясно было одно: он высок, от него пахло потом и запёкшейся кровью.

В мой желудок упал холодный ком.

Мужчина навис надо мной, рассматривая. Я почувствовала грубые пальцы на подбородке, они потянули вверх. Я дёрнулась. Он удержал. И мои глаза, начавшие привыкать к свету, рассмотрели бронзовое лицо чужестранца. Не уродливое, но настолько бесстрастное, словно принадлежало изваянию. Со слишком яркими пятнами румянца на широких скулах, с щетиной на мощном подбородке. С чёрными, прямыми волосами длиной почти до плеч, жёстким ворсом торчащими из-под бурой шапки. Я рассмотрела серьгу в левом ухе, сделанную из лакированного клыка с инкрустированным по центру рубином. Но больше всего меня испугали колючие щели тёмных глаз.