От этого старого и душевного «роднулька» я прихожу в себя. Ну, будто кто серпом резанул по недавно затянувшейся ране.

– Может, ты сам поедешь, а я останусь? – бурчу я негромко и пытаюсь выйти из ванной. А может быть, и из Лехиной жизни заодно… Мощный захват возвращает меня обратно.

– У нас уговор, помнишь? – рычит Воскобойников. – Или у тебя мозги в кисель превратились, Кира?

– Лишь бы у тебя самого все функционировало, как надо, – сиплю я, стараясь вырваться из его одноруких объятий. – Пойду вещи собирать, Леша, – заявляю примирительно и, только оставшись в полном одиночестве в гардеробной, даю волю собственной ярости. Хорошо хоть под руку попадаются синтепоновые подушки.

– Ты готова, Кира? – заглядывает Леха. – Помоги мне одеться. Я теперь полностью на твоем попечении, – добавляет он радостно.

Минут пятнадцать мы с ним вдвоем пытаемся прикрыть наготу одного великого артиста. Но почему-то постоянно целуемся. Вернее, это Леха лезет ко мне со своими поцелуйчиками. А я и не возражаю вовсе.

– Странно, – хмыкает Воскобойников, когда я застегиваю на нем рубашку. – С Ромкой у нас вышло гораздо быстрее…

– А вы тоже целовались? – невинно уточняю я и заслуживаю легкий шлепок по попе. Хочу ответить тем же, но нахал уворачивается и выбегает из комнаты. Я даже не пытаюсь его догнать. Детский сад какой-то, честное слово. Печально оглядываю свою уютную любимую спальню, смутно понимая, что ночевала в этой квартире в последний раз.

Лехины бодигарды прибывают за нами почти сразу. Один берет мой чемодан и сумки. Относит их в машину, а следом с двумя другими охранниками спускаемся и мы с Лешей.

Фанатки, разбредшиеся по двору, мгновенно слетаются к подъезду и тянут бодренько:

– Леха, Леха, Леха! Без тебя нам плохо!

Мой новоиспеченный жених ведет меня за руку к Гелендвагену. И останавливается, не доходя до него полшага.

– Хорошего дня, девушки, – желает душевно. И не двигается с места… Паразит!

– А кто это с тобой, Лешенька? – спрашивает самая бойкая.

– Это Кира, моя невеста, – торжественно заявляет Леха. – Я женюсь, девочки!

По толпе проносится заунывный стон.

«Трудно, ребята терять героев, – хочется заорать мне. – Особенно, когда они женятся на старых мымрах!»

– А когда свадьба? – кричат те, что пошустрее. – В новостях еще не было.

– Я вам первым говорю, – смеется обаятельный плут. – Свадьба состоится в ближайшие дни.

– Анжелика ничего не писала по этому поводу, – хмыкает кто-то едкий. – А у нее самые свежие сведения по селебам.

– У нее муть сплошная, – морщится Воскобойников. – Не знаю, в каком помойном ведре она берет свои протухшие факты, – с усмешкой бросает он и, кивнув на прощание девчонкам, усаживает меня в машину.

– В аэропорт, – заявляет он водителю, и машина срывается с места.

Сказать, что я обескуражена, ничего не сказать. Хочется пнуть этого непробиваемого человека и объяснить ему самые простые истины.

«О чем ты, Шакира? – хмыкает внутренний голос с интонацией Малики, – этот хмырь бросил тебя и даже не удосужился об этом прямо сказать. Просто отбыл в туман как последний шакал! А став великим и знаменитым, вообще перестал считаться с простыми людьми. Расслабься! Все лучше, чем в подвале у Пирогова».

Мне хочется позвонить Малике или хотя бы написать. Но не в четыре же утра! Я просто закрываю глаза и поудобнее устраиваюсь на Лехином плече. Он обнимает меня здоровой рукой и нежно целует в макушечку.

«Артист, твою мать!» – проносится в голове, прежде чем я проваливаюсь в неглубокую дрему.

– Поспи, Кирюшенька, – шепчет, войдя в роль, Воскобойников.

А в аэропорту нас уже ждет целая делегация. Лом со Светкой, трехголовая гидра с мамашей, еще какие-то люди и Пирогов со своей Лизой.