Вернувшись к кровати, беру телефон и возвращаюсь к истории в поисках пасхалок на прохождение этого уровня.

«Оливер Тэрэнс – кажется, так его назвала незнакомая мне девушка – был одет как настоящий бэдбой. Белая футболка, расстегнутая красная клетчатая рубашка, а на бедрах парня отлично сидели спущенные светлые джинсы. Зачесав волосы, он взял со стола банку Bud и, словно почувствовав на себе взгляд, повернулся в мою сторону, одарив меня игривой ухмылкой».

Подняв глаза в потолок, напрягаюсь, вспоминая, где видел похожую рубашку. Вроде такая же была на оборотне. Кажется, его звали Джейкоб.

О чем ты, на хрен, вообще думаешь? Ты же не возьмешь свой гребаный телефон и не позвонишь актеру, чтобы одолжить у него одежду, кретин!

Музыка из комнаты брата дает мне главную подсказку. Рэйф – шопоголик, любящий копировать образы звезд для своих тупицких роликов. Если у него нет такой рубашки, тогда «Сумерки» не одна из лучших киносаг.

Отбросив телефон, направляюсь к его комнате.

– Эй, Рэйф!

Открыв дверь, я застываю на пороге, наблюдая, как брат записывает очередную нелепую херню в костюме дерьмового кролика, тряся пушистым хвостом и мотая ушами в такт песне «Alaska» группы Little Hurt.

– О, Трэв, давай со мной!

Закатив глаза, я быстро прохожу по спальне и нажимаю «стоп» записи видео, останавливая дикий процесс конвульсий пасхального придурка.

– Мне нужна клетчатая рубашка красного цвета.

Кивнув, брат моментально выворачивает весь шкаф, достает нужную помятую тряпку и бросает ее в меня.

– Не порти ее, она мне нравится.

– Я так же тебе говорил о Саре Сэйлар, за которой ухаживал несколько недель.

– Та девчонка, чья собачка нагадила в мои ботинки? Она была совсем плоха в постели, ты должен сказать мне спасибо.

Выставив средний палец, забрасываю рубашку на плечо и направляюсь к двери:

– Пошел ты к черту!

Если парень, который тебе нравится, смотрит на тебя не отрывая взгляда, возможно, вы просто играете в игру «Кто я?», и он пытается понять, что написано у тебя на лбу.

© Шелби Грэхем

– Пап, это ко мне! – кричу я, быстро спускаясь по лестнице под трель дверного звонка, но стоит мне оказаться внизу, я замираю с открытым ртом, наблюдая за тем, как отец приглашает Трэвиса пройти в дом.

– Как поиски снежного человека? – отшучивается Барнс, неловко переминаясь с ноги на ногу, словно мой отец не тот, кто менял ему подгузники, когда Трэвис оставался у нас с ночевкой.

– Иногда мне кажется, что я и есть этот странный чувак, оставляющий следы на снегу, – отвечает папа, складывая руки на груди и внимательно наблюдая за Трэвисом. – Ты пришел позвать на свидание мою дочь?

Отлипнув ногами от плитки, я набираюсь решимости и подхожу к ним.

– Нет, пап, это не свидание. Трэвис согласился сыграть в ролике для моей книги, и сегодня у нас первые съемки.

Повернув голову, отец осматривает меня с головы до ног и, ухмыльнувшись, продолжает свои попытки вывести нас с Трэвом на чистую воду.

– За полчаса ты из ужасного огра превратилась в прекрасную принцессу. Твой отец не идиот, Мармеладный Боб[12].

– Пап, – шепотом произношу я, заметив улыбку Барнса, – я сказала правду, и нам действительно уже пора.

Подняв ладони над головой, отец пятится в сторону гостиной, но, прежде чем скрыться из вида, наводит два пальца на свои глаза, переводит взгляд на Трэва и, шевеля губами, говорит что-то наподобие «Я слежу за тобой, говорящий осел».

– Обожаю твоего старика, – смеется Трэвис.

– Можешь забрать его себе. Он всегда мечтал о сыне-сноубордисте, – набрасывая куртку, недовольно бормочу я.