Придя в себя, я с трудом поднялся и, держась за глаз поплёлся домой, ещё лихорадочней соображая, как же мне найти выход отсюда? Ладно, если не сам выход, то хотя бы кому сейчас пожаловаться, чтобы он вступился за меня и наказал моего бывшего приятеля? Но конкретных людей в моём списке не было. Почему –то всегда, когда тебе очень плохо, ты начинаешь думать о чём угодно, только не о том, что тебе в первую очередь нужно сделать. А сделать следовало было вот что: во-первых, нужно было пойти в милицию и написать там заявление о нанесённых мальчиком побоях. И ещё о его ненормальных наклонностях. И во –вторых ещё пойти и зафиксировать травмы в поликлинике. Тогда участь моего бывшего приятеля была бы решена.

Но для этого нужны были взрослые. Хотя бы один. Хотя бы мама. Но мама коммунистка, серьёзный человек, всё время заседает в парткоме. К тому же у неё две работы. После завода она ездит ещё куда –то мыть полы. А отчим как всегда пил.

Да и не стал бы никто из моих родителей ходить по моим делам! Подозреваю, и мама бы не стала. Просто сказала бы: разбирайся сам! Я подумал о любимой учительнице литературы. Но представив, какое у неё будет лицо, когда я к ней приду с синяком под глазом, как она будет вздыхать и охать, обхватив ладонями лицо, как станет звонить моей маме на работу, на первую или вторую, и объяснять ей, что случилось. И как маму выведет это из себя, ведь она устаёт на двух работах, потому что, чтобы решить мои проблемы, ей надо сейчас всё бросить, поехать и заниматься моими проблемами, что совсем не входит в её планы. Поэтому зная всё это, я не пошёл ни к какой учительнице, а просто пошёл домой. Боже мой, каким одиноким я себя чувствовал в тот момент! Не было в мире ни одной живой души в мире, которая могла бы мне помочь. И только уже дойдя до своей квартиры и выйдя на балкон, я задрав голову, начал бессмысленно просить у неба помощи. Я сказал Богу: ты всё видел! Почему ты молчишь? Меня бьют! Ты не видишь? Ты ослеп?! Я был строг к Богу. Когда я закончил, на душе у меня стало легче.

Никто, конечно, тут же не спустился с неба, чтобы мне помочь. Но с того дня я начал по-другому мечтать, более конкретно что -ли. Иногда на уроках я вдруг видел себя плывущим на корабле по лазурному морю. На палубе этого корабля было многолюдно, там было очень много красивых людей, все они веселились и танцевали. И мне, глядя на это, тоже становилось весело.

Идя иногда после школы домой, я воображал, что корабль, на котором я плыву, захватили злые пираты. Все они были второгодниками с лицом Демонов и все они собирались меня утопить. И вот я уже стоял со связанными руками на бортике корабля перед тем, как меня должны столкнуть в воду. Я так ярко себе это представлял. И меня так удручала картина моей предстоящей смерти, что я начал вдруг ни с того ни с сего плакать прямо на улице. Возле меня сразу же остановилась какая -то женщина, в то время было очень много сердобольных дамочек, и озабоченно спросила меня: "Мальчик, с тобой всё в порядке"?

– Нет! – Закричал я ей, размазывая слёзы по глазам и до конца ещё не исчезнувшему синяку. – Конечно, не всё в порядке! Вы разве не видите?

Какая же она дура, о, господи, думал я! Она ещё спрашивает! Разве не видно, что мне не плохо, а просто ужасно! Меня же собираются утопить! Мне так гадко, что дальше некуда! Мне так отвратительно, что хочется доехать до двенадцатого этажа и бросится оттуда вниз головой прямо на асфальт! Что за манера спрашивать: «с тобой всё в порядке, мальчик?», если ты ничем вообще не можешь помочь человеку!