– Да, для Айпада тоже есть классные игры! И он дешевле игрового компа.

Честно говоря, в последнем я не была уверена, хоть у меня самой конечно был и игровой компьютер, и сразу два Айпада, и Плейстейшн, и даже очки виртуальной реальности, но их стоимости я не знала, потому что всё это покупал отец.

Но мальчишка мотнул головой.

– Мне не для игр. Мне, чтобы рисовать.

И я обрадовалась, потому что наконец-то могла высказаться о чём-то со знанием дела.

– Рисуешь в Прокрейте? Я тоже пробовала, но не умею рисовать. А прога классная!

Мальчишка азартно закивал:

– Да, это намного удобнее, чем рисовать на бумаге! Айпад же можно везде носить с собой, и не надо покупать ни скетчбуки, ни карандаши, ни краски!

Он заметно оживился, повеселел, глаза заблестели, сквозь смуглоту щёк проступил румянец. Так обычно преображаются люди, когда говорят о том, к чему испытывают истинную страсть. Интересно, а я выгляжу такой же вдохновлённой, проводя бессонные ночи у телескопа?

– Ты учишься в художественной школе? – спросила я, но сразу пожалела об этом, увидев, как племянник Муртазы снова поник, словно кто-то прикрутил фитиль сияющей внутри него лампады.

– У нас в городе такой школы не было, он маленький совсем. Я, когда сюда приехал, думал, что, может тут получится пойти учиться на художника, но дядя Муртаза не разрешил.

– Почему?! – возмутилась я и подумала, что могу поговорить с Муртазой. Не факт, конечно, что он меня послушает, но попробовать стоит. В конце концов, где это видано, чтобы запрещать человеку заниматься тем, к чему у него лежит душа? Тем более сироте, у которого, может, и других радостей в жизни не осталось!

– Потому что это несерьёзно, – ответил мальчишка опять же явно не своими словами, – Мне нужны мужские занятия. Я теперь в спортивную секцию хожу, на самбо.

– Хренамбо! – вырвалось у меня, а пальцы сжались на подлокотниках кресла. Это что же, Муртазавр выращивает из племянника подобие себя? Хочет, чтобы тот тоже стал ручным барбосом при ком-нибудь, вроде моего отца? Спору нет, денег таким образом заработать можно, но нужно ли это самому племяннику? Судя по его потухшему взгляду, совсем не нужно!

Мальчишка не испугался моего внезапного всплеска эмоций – понял, что своеобразное ругательство прозвучало не в его адрес. Махнул рукой:

– Да всё нормально! Самбо мне тоже нравится, а учиться рисовать я и безо всякой школы могу. На Ютубе полно уроков! Вот накоплю на Айпад и тогда не нужно будет даже альбомы от дяди прятать. Он и не поймёт, чем я в планшете занят.

Я не сдержала одобрительной ухмылки. Муртазавр и впрямь не дружил с техникой, он смартфонами-то более-менее научился пользоваться только тогда, когда в них появились дорожные навигаторы.

– Много ещё копить осталось?

– Почти пятьдесят тысяч. За каникулы заработаю.

Я снова почувствовала, как пальцы вдавливаются в кожу кресла. Пятьдесят тысяч! Для моего отца это не деньги, и если маленькому садовнику нужно их копить, значит, его месячная зарплата гораздо ниже даже такой смешной суммы!

Решение пришло внезапно и было таким очевидным и правильным, что по телу разлилось умиротворяющее тепло. Я даже замерла, боясь спугнуть эту почти забытую яркость эмоций. А потом, чтобы ничем не выдать своей идеи и не испортить сюрприз, торопливо сказала:

– Ладно, тебе, наверно, нужно работать? А то Муртазавр придёт и опять разорётся.

Мальчишка смешно приоткрыл рот, и только тогда я сообразила, что вслух назвала Муртазавра Муртазавром! При его родном племяннике! Прекрасно зная о том, что, кроме дяди, у него здесь нет ни единой родной души! Вот же дура!