Девять Андрей Белкин

Москва. Институт N. Недалёкое будущее. Лето… Высокий статный зеленоглазый шатен, облачённый в огромные пластиковые очки и медицинский белый халат, накинутый поверх серой рубашки в серый же мелкий цветочек и синих затёртых джинсов, сидел на одноногом «барном» табурете с круглым сидением, обвив ступнями белых кроссовок выступ для ног. Рукава его халата были задраны выше локтя, а расстёгнутые полы, подчиняясь силе тяжести и напряжённой позе, неудержимо стремились к столу, на котором стоял микроскоп. Опёршись локтями о стол, молодой человек нежно крутил пальцами в латексной перчатке ручку тонкой настройки линз микроскопа, всматриваясь во что-то на круглом прозрачном пробнике. Этим «что-то» был синтетический белок, своим делением участвующий в зарождении человеческого эмбриона. В полутора метрах за сосредоточенной спиной молодого учёного, прислонившись к огромному металлическому столу, укрытому кислотоупорной керамической плиткой, и пестрящему многочисленными разнокалиберными выдвижными ящиками, ящичками и просто открытыми полками, стояла девушка. Она, как и её коллега, была в стрекозьих пластиковых очках, и белом, не по размеру халате, застёгнутом на все пуговицы, кроме двух верхних. Под халатом скрывались синие свободные джинсы, белые смятые кроссовки и футболка цвета хамелеон. Закинув ногу на ногу и, скрестив руки на груди, девушка смотрела в панорамное окно, вполоборота отвернув голову от экспериментатора. Её красивое, с правильными чертами лицо, было безмятежно, в полном соответствии с голубым небом и редкими игривыми облаками за окном.

– Зачем вообще людям нужен был секс. Кроме зачатия детей, конечно, – неожиданно, то ли спросил, то ли сделал вывод экспериментатор, не отрываясь от микроскопа.

Девушка отвлеклась от окна и, не меняя позы, перевела взгляд на спину напарника. Её ясные, как небо, на которое она только что смотрела, голубые глаза, слегка сузились, словно собираясь с мыслями, а рослый объёмный пучок золотистых волос, поймав солнечный зайчик, блеснул и качнулся в сторону странного изречения. Девушка отделилась от стола и приблизилась к молодому человеку, её белый халат в ярких лучах из окна просветился и представил безлюдному помещению высокую, чудесно сложенную, длинноногую красотку, совершенно не вписывающуюся в скучную лабораторию.

– Для сопровождения любви, так говорят, мама об этом рассказывала, якобы это было приятно. Врала, наверное, – девушка положила руку на плечо парню и, слегка боднув его голову своей, отодвинула от микроскопа. Затем навалилась очками на мощные окуляры и проверила, как ведёт себя новый белок.

– Тебе, разве, не хочется попробовать секс в виде научного эксперимента, – парень сошёл с табурета и пересел на подоконник.

– С тобой? – весело улыбнулась девушка, не отрываясь от микроскопа.

– С тем, кого любишь, – парень с интересом смотрел на красивую попу, своей не менее красивой коллеги.

– До эпидемии боли, я, наверное, пожаловалась бы на тебя в HR, за твой липкий взгляд, – продолжая наблюдение, вновь улыбнулась девушка.

– Как вам удаётся замечать наше внимание к вашей красоте? Ты даже на меня не взглянула.

– У женщин глаза на затылке.

– Ага, и жабры за ушами, – парень нехотя отвёл глаза от соблазнительных форм напарницы.

– К чему ты завёл этот разговор, разве без секса мир не стал лучше? – девушка отстранилась от микроскопа и уставила свой научный взор на бесцеремонного коллегу, – ну, на самом деле. Без секса мы прекрасно работаем вместе, ладим. А с сексом, или я обвинила бы тебя в домогательствах, или мы начали бы встречаться, потом дети, измены, адвокаты… Сейчас лучше. Нет порно, проституции, изнасилований, суррогатного материнства, лживых обвинений в домогательствах, карьеры через постель. Мир стал чище, безмятежнее. Взятия Трои больше не будет.

– А дети, – парировал парень, – даже «в пробирке» не получаются! «Убийство любви» поставило крест на человечестве.

– Значит, так нам и надо, – девушка равнодушно вернулась к микроскопу.

– А если, попытаться ещё раз поискать точку отсчёта, нулевого пациента. От кого или от чего всё пошло? – парень качнулся от подоконника и переместился к кофемашине, – я бы рискнул с тобой… Ну, тем, что ты говорила про детей.

– Не боишься этой боли?! Адской боли. Сейчас от неё почти половина людей погибает, – напарница окончательно бросила микроскоп и присоединилась к надоедливому коллеге, – мне без сахара.

– С тобой нет, ты же знаешь, что я влюблён в тебя ещё с университета, – молодой человек подал девушке чашку с горячим кофе.

– Я, наверное, тоже люблю тебя. Но эта боль. Нет. Я до сих пор помню, как кричали мама и папа. Когда их любовь ушла. Папа на следующее утро шутил, что вызвал величайший оргазм. Он любит скабрезные шуточки… А маму увезли на скорой. В шоковом состоянии. Нет. Пусть лучше человечество исчезнет, чем получать такую боль, – девушка вернулась к микроскопу, присела на табурет и, не прекращая пить кофе, с надеждой заглянула в оптические трубки, – не делится, гад.

– Этот белок… Мы им занимаемся уже 7мь лет. Всё без толку. Вот, вот и вот, вот. Только и бубним начальству. А дети, как не зачинались, так и не зачинаются. А ведь мы дальше всех продвинулись, – парень снял с кофемашины свою порцию ароматного напитка и, ответным боданием отодвинув девушку от окуляров, тоже посмотрел на неделящийся белок, – ты права, настоящий гад!

– Эксперимент… э… 1001н, – девушка тяжело вздохнула, – кошмар! – и выдала лабораторному ИИ серию последних наблюдений за белком.

– Не делится, – согласился ИИ.

– Спасибо, а то я не догадалась. 1000ча и одна ночь. Блин. Сегодня ещё успеем 1002й провести, – девушка поставила кофейную чашку на каменную столешницу и выбросила в мусорное ведро пластиковый пробник с упрямым белком.

– Злая? – зачем-то спросил парень.

– Нет, добрая, – девушка достала из криокамеры очередной белок и начала подготовку к никак не начинавшемуся делению.

Парень дождался, пока она поставит лабораторное блюдце под окуляры и выдал, мучавшую его последнюю неделю, мысль: «Помнишь, как искали точку отсчёта первой боли?»

– Ты опять за своё? – девушка раздражённо вырвала свою кисть в перчатке из под микроскопа, едва не опрокинув, при этом, эксперимент 1002ва на пол.

– Они ошиблись, – настаивал парень.

– И в чём была ошибка? – девушка с топотом встала с высокого табурета.

– Они искали боль, а не того, или ту, кто её запустил.

– Нашли и опросили всех. Их боль началась в один день, в одно время. Вплоть до секунды. Я читала отчёты, ты тоже читал. Биологические, социальные, психологические исследования с первенцами боли ничего не дали. Нет закономерности. Есть только человеческие пороки. И, кстати, во всём остальном мире – результаты появления боли идентичны нашим, так что, давай вернёмся к работе, – девушка вновь взгромоздилась на табурет и прильнула к окулярам.

– Я думаю, надо вновь опросить всех первенцев. Их всего 9ть. Они все живы. Среди них мы найдём того, кто сказал тогда, 10ть лет назад, неправду, – парень поставил свою чашку рядом с чашкой коллеги, – я не буду этим заниматься, пока мы не опросим их. Разве ты не видишь, нам мешают, хоть 10 000 первый опыт проводи. Не получится ничего.

– Какой же ты упрямый! 10ть лет прошло, эти 9ть уже всё забыли! – девушка, не вставая с табурета, обняла парня за талию, – когда я прикасаюсь к тебе, как сейчас, во мне всё закипает. Но страх боли убивает это. Не делится, – даже не досмотрев в микроскоп, девушка выбросила очередной пластиковый пробник в ведро.

– Параметры эксперимента? – загудел ИИ.

– Не де-лит-ся! Вот – твои параметры!

– Это значит, да? – парень не скрывал радости.

– Да! Я из-за Боли боюсь поцеловать тебя. Когда мы целовались в университете, помнишь, первый и последний раз, мы оба почувствовали её начало. Начало Боли. С тех пор я боюсь сексуального возбуждения. Напомни, кто были первые наказанные Болью.

– Смотри, – парень замысловатым жестом выбросил большой прозрачный экран в воздух в метре от себя, – 1я и 2й – семейная пара, благополучные, как и в случае с твоими родителями, оба получили Боль во время дежурного секса. 3й – молодой парень, фанат порно. 4я – проститутка, хорошенькая, – девушка кольнула коллегу локтем в бок, – я всего лишь отметил её внешность, – попытался оправдаться докладчик.

– То есть, моей попы, на которую ты постоянно глазеешь, тебе мало? Вот так люди и получили Боль! – девушка огорчённо покачала головой.

– Мне плевать на неё, тем более, проститутку. Это наблюдение, и всё! – удивился странной обиде парень.

– Да, без Любви и секса, мужчины совершенно потеряли нюх. Продолжай, – девушка опять сокрушённо качнула головой.

– 5я – суррогатная мать. 6я – карьеристка, использовала секс, как таран для продвижения по служебной лестнице. 7я – лгунья, обвинившая шефа в домогательствах. Суд раскрыл оговор. 8я – нимфоманка. 9я – забеременела, чтобы выгодно выйти замуж. Я тогда, 7мь лет назад, когда мы просматривали эти отчёты, не обратил внимания: 7мь женщин и двое мужчин. Странное соотношение.

– Скажи ещё – все женщины ужасны, а мужчины почти святые! – девушка начала сердиться.

– Я об этом даже не думал, просто наблюдение. Давай лучше распланируем маршрут, чтобы успеть за неделю. Наш ИИ на эти 7мь дней сможет нас освободить от экспериментов, изображая бурную деятельность по анализу 1001го теста. Якобы, без этого невозможно двигаться дальше. И у нас появится повод для повторного опроса 9ти.