– А я вас пока опрашивать буду, – предложил я. Не так плохо всё складывается.

– Ладно. А вы меня будете опрашивать. После того как поймаете кота.

Майор полиции, представившийся Степаном (дядя Стёпа – полиционер!) Борисовичем Полухиным, сверкал шикарным торсом на моей кухне. Всё в нём было прекрасно: волнистый блонд, ореховые прищуренные глаза, рельефный пресс, кот на коленях…

…Но фамилия «Полухин»?

Ксения Полухина?!

Бе-е-е-е!

Я, конечно, ещё не до конца решила, хочу ли за него замуж. Но сейчас нормальных мужиков – раз-два, и обчёлся. Надо брать, пока вражеские перехватчики не встали на крыло! То есть не сели на мётлы.

– Имя, отчество, фамилия, год и место рождения? – официально спросил майор, даже не подозревая, что в этот момент решается его судьба.

– Безлунная Ксения Ферапонтовна, пятое июля тысяча девятьсот девяносто шестого года. Рак и Крыса. Позвольте угадаю: вы, Степан Борисович, Дева?

– Я – Степан Борисович Полухин. И вопросы здесь задаю я.

– Хо-хо-хо! Товарищ майор, а у вас наручники есть?

– Зачем вам наручники? – насторожился Полухин.

– Ну, я люблю такие игры, знаете?.. – Я покрутила кистью возле лица «шарики-фонарики», но Степан почему-то напрягся.

– Род деятельности, место работы, – проигнорировал полицейский намёки.

– Ведьма. Самозанятая.

– То есть аферистка-надомница. – Майор говорил таким тоном, будто собирался так и зафиксировать в протоколе.

– Как можно?! Настоящая ведьма, потомственная! У меня и сертификат Российской ассоциации ведьмовства есть. А какие у меня зелья, м-м-м! Хотите приворотное попробовать? Со вкусом клубники? Вчера сварила.

– А отворотное к нему есть?

– Да вы попробуйте, попробуйте, может, вам так понравится, что никакое отворотное уже не потребуется!

Гость чуть заметно поморщился.

Понятно: одно дело – не верить в зелья. И совсем другое – проверять их неработоспособность на собственном опыте.

– Когда вы в последний раз видели гражданина Клыкова, проживающего в квартире тридцать восемь? – продолжил он опрос.

– Видела – не помню когда. Но вчера ночью он точно выл. И позавчера тоже.

– Ему было плохо? Слышали ли вы звуки борьбы? Почему не вызвали полицию? – с осуждением в голосе вопросил майор.

– Ему не было плохо. Он просто время от времени воет, – попыталась я донести до магла очевидные в нашем доме вещи. – По ночам.

– Песни поёт, в смысле?

– Может, и песни. Кто ж его знает? Но жа-алобно так. Надры-ывно. Чай будете, товарищ майор?

– Без приворотных зелий? – уточнил он, отрывая взгляд от листа.

– Ладно. Без приворотных – так без приворотных, если уж совсем не хотите, – безропотно согласилась я. – Черный или травяной?

– Никакой, – не поверил мне Полухин. Смотрите, умненький какой выискался! …Может, он всё же Рыбы? Надо брать за жабры. – А сегодняшней ночью?

– Сегодняшней ночью здесь такая оргия была… – Тут до меня дошла вся двусмысленность выражения, и я добавила: – У Аннет. – Я показала рукой в направлении соседки. – Грохот, вопли, стоны… Вряд ли Лев сумел бы это переплюнуть. В смысле, переорать. А что с ним случилось-то?

– Вот это я и пытаюсь выяснить. Он уже три дня не появляется на работе, не отвечает на звонки…

– Ну… Полнолуние, знаете, иногда будит в людях… животные инстинкты.

– Я уже понял. На примере вашей соседки. К нему часто захаживали дамы? Он был ходок? – заинтересовался майор.

– Ага. Настоящий кобель, – уверила я. – Вы, кстати, в зоопарк не звонили?

– Не появился ли у них неучтённый Лев? – хмыкнул мой гость, и кривоватая улыбочка удивительно оживила его лицо.

– Волк. Хотя так-то он козёл. Но бывают дни, когда люди меняются до неузнаваемости.