– В общежитии Нью-Йоркского университета. Программа «Неугомонные читатели» каким-то образом связана с факультетом журналистики.

И тут последовал самый приятный, самый милый, самый чудесный вопрос, который только мог задать мне Джордан.

– А можно я как-нибудь приеду и навещу тебя? В выходные? Ты покажешь мне Нью-Йорк!

– Конечно! Это будет здорово! Конечно, конечно, конечно!

Я крепко обняла его и подумала, как мне повезло. Самый лучший в мире парень, самое лучшее в жизни лето, и, главное, я не сплю, все по-настоящему! Это правда, это реальность, это происходит со мной.

А сегодня мне надо было сосредоточиться на том, что я ЗДЕСЬ И СЕЙЧАС. В конце концов, это, вроде как, моя прощальная вечеринка. С приходом ребят Фиона заметно повеселела. Вечер был чудесный – на небе ни облачка, в вышине полумесяц. К тому же Куинны никогда не убирают рождественскую иллюминацию. Поэтому задний двор был освещен так, что все казались красивыми. Особенно Джордан. Его светлые волосы и веселая улыбка, легкий загар, накачанные плечи. Он у меня пловец. Грохотала музыка. Ребята расслаблялись. Свобода лета ощущалась в полную силу.

Я стремилась не пропустить ни одной минуты вечеринки. Болтала с девчонками. Позировала перед фотоаппаратом. Позже Джордан увлек меня в дальний угол двора, где рождественские огоньки горели очень тускло, а часть вообще погасла. Мы обнимались и целовались нашим особым поцелуем. Только душой я уже была не здесь, не на вечеринке у Куиннов в южном Бостоне, а где-то в неотвратимо надвигающемся скором будущем. Это ужасно, но… я целовалась со своим парнем и одновременно думала, что сказать при встрече Иззи ЛаПойнте.

Я чувствовала себя виноватой, как будто предавала Джордана. Однако с того момента у меня возникло только одно желание – поскорее улететь отсюда подальше.

Правда, мама не разрешает, но иногда у тебя просто нет выбора.

Я и сообразить толком ничего не успела, а мы уже взлетели. Небольшой самолет был набит бизнесменами. И я среди них – в футболке, куртке и древних камуфляжных джинсах, волосы, заплетенные в дрэды, и шикарная россыпь прыщей на подбородке. Трудно поверить, но на самолете я летела впервые в жизни. Я не боялась, совсем нет. Только взлетать было страшно. Страх появился, когда я поняла, что крепко-крепко сжимаю обшитые тканью подлокотники, а мир в окошке ухнул вниз и стал уменьшаться в размерах. А когда объявили, что мы подлетаем к Нью-Йорку, оказалось, что и посадки я тоже боюсь.

Уф-ф. Приземлились.

Самолет подрулил к зданию аэропорта, мы вышли по длинному коридору, следуя по стрелочкам на полу, добрались до зала выдачи багажа. У ленты стояло немного людей. Я думаю, что постоянные пассажиры таких рейсов багажа не имеют, а возят с собой один портфель. Я стащила с ленты свой рюкзачище весом в полтонны. Он у меня шикарный: весь расписан слоганами и названиями музыкальных групп (сама расписывала белым штрихом). И еще у меня был огромный чемодан с жесткими стенками. У мамы взяла. Не сомневаюсь, что моя мама унаследовала его от бабушки. Забавно, но я даже не задумалась, что делать дальше. Я просто автоматически пошла к выходу. Несколько человек в мятых костюмах стояли у выхода и держали таблички с именами. Самый маленький и сутулый дяденька держал листок с моей фамилией – «Эдисон».

Неужели это за мной? Да, так и оказалось. Хоббитообразный человечек был моим водителем. Я передала ему свой объемистый чемодан. Человечек легко его подхватил (профи) и пошел вперед. Я за ним. Таким порядком мы прибыли к черному блестящему «линкольну». Шофер бросил мой чемодан в багажник и распахнул для меня дверь. За все это время он не произнес ни звука.