– Ну, весной никто ничего подобного не подозревал – поэтому теперь нам это и кажется таким невероятным. – Сайвар скомкал обёртку из-под сэндвича с креветками. – Я о том, что Марианна оставила дочери записку, в которой будто бы с ней прощалась. Учитывая содержание записки, мы решили, что она села за руль и по доброй воле поехала в Бифрёст, – всё указывало на то, что Марианна собралась свести счёты с жизнью.

– Знаю, – кивнула Эльма. – Поиски усложнялись тем, что машину обнаружили в Бифрёсте возле остановки, где останавливаются в том числе и междугородние автобусы, а это значит, что теоретически Марианна могла отправиться в любую точку страны. Правда, ни один водитель автобуса не смог её вспомнить. Но поскольку собаки никакого следа поблизости от машины не взяли, эта гипотеза имела право на существование.

– А ещё её мобильник, – напомнил Сайвар.

– Мобильник? – взглянула на него Эльма.

– Мы отследили его перемещения и выяснили, что в последний раз он передавал сигнал из Акранеса. Поэтому сперва мы и сосредоточили поиски именно там. Но, конечно, когда её машина вдруг возникла в Бифрёсте, фокус внимания сместился. Всё происходило несколько сумбурно.

– Ты прав, – согласилась Эльма. – Видимо, Марианна заехала в Акранес, прежде чем двигаться дальше в Бифрёст.

– Именно. Однако передача сигнала с её телефона прекратилась в середине дня как раз в Акранесе. Возможно, в нём села батарейка или…

– Или кто-то избавился от него, – закончила за него Эльма. – Не секрет, какую большую роль мобильники играют теперь в расследованиях. Любой человек, который мало-мальски интересуется полицейской хроникой, в курсе того, что телефон можно отследить.

– Вот журналюгам-то будет где развернуться, когда эта новость просочится, – вздохнул Хёрдюр.

Дело Марианны Торсдоттир ещё было свежо в памяти Эльмы. Исчезновение молодых женщин в Исландии – явление нечастое, так что в своё время к нему было приковано самое пристальное внимание СМИ. Однако с Хёрдюром было не поспорить – теперь, когда выяснилось, что Марианну убили, шумиха в прессе поднимется нешуточная.

В ходе проведённого весной расследования почти сразу выяснилось, что Марианна давно страдала от психического расстройства. Ей были назначены медикаменты от депрессии, и в определённые периоды она злоупотребляла алкоголем и принимала наркотики. Записка, которую её дочь обнаружила по возвращении из школы, была нацарапана на обратной стороне почтового конверта и оставлена на кухонном столе вместе с мятой пятитысячной купюрой. Прости. Я люблю тебя. Мама.

Было совсем не похоже на Марианну оставлять подобные послания, но Хекла на этот счёт голову ломать не стала. На оставленные деньги она заказала пиццу и легла спать, когда ещё не было и двенадцати часов. Она даже не задумывалась, почему мать так долго не возвращается, поскольку знала, что в тот вечер Марианна собиралась на свидание. Лишь во второй половине следующего дня Хекла начала испытывать беспокойство. Она пыталась дозвониться до матери, мобильник которой оказался отключен. Когда стало вечереть, Хекла связалась с Сайюнн. Та заехала за девочкой и оповестила полицию.

Едва полиция начала проводить проверку, как выяснилось, что на назначенном свидании Марианна так и не появилась. И только тогда стало понятно, что дело серьёзное. От Марианны не было никаких вестей уже целые сутки. Человека, с которым Марианна должна была встретиться, звали Хафтор. Он работал посменно на заводе ферросплавов в Грюндартаунги[6], как и многие из тех, кто жили в окрýге. К исчезновению Марианны он не имел никакого отношения: они лишь недавно начали встречаться и почти не знали друг друга. Мужчина был явно раздражён, что на свидание Марианна так и не явилась. Он многократно пытался с ней связаться, как подтверждали записи телефонных звонков, но в конце концов махнул на неё рукой.