Он выглядит изможденным, как будто я ударила его, и, возможно, именно это я и хотела сделать – дать ему словесную пощечину. Я выхожу из себя, мне нужен кто-то, на ком можно выместить весь свой гнев, и он ближайшая цель.

– Я последний человек, который хотел бы причинить тебе боль. Я знаю, что в прошлом я совершил несколько глупых поступков, но… – он с трудом подбирает слова, – сейчас я бы никогда намеренно не сделал ничего такого, что могло бы причинить тебе хоть малейшую боль.

– Как ты можешь ожидать, что я поверю в это? Ты думаешь, что можешь просто вернуться в мою жизнь и попытаться, что называется, все исправить? Ты никогда не задумывался о том, что есть причина, по которой я не пытаюсь что-то сделать со всем этим? Я не хочу вовлекать себя в то, с чем не могу справиться!

Его лицо смягчается, и он делает несколько шагов, так что теперь он ближе к тому месту, где я тяжело дышу. Я все еще злюсь, но теперь я знаю, что мой гнев направлен не на него.

– Ты сильная, Тесси, ты такая сильная, и я знаю это, как никто другой.

– Это потому, что я до сих пор не загнулась, несмотря на все твои попытки? – сухо говорю я.

Это отчаянная попытка закончить наш спор. Я просто не чувствую себя комфортно, когда между нами возникает путаница. Все должно быть либо черным, либо белым, он должен либо беззлобно издеваться надо мной, либо игнорировать меня. Мне не нравится, когда мы теряем из виду, каков характер наших отношений на самом деле.

– О, пожалуйста, я и мухи не обижу. Под этой горячей, сексуальной, грубой внешностью скрывается золотое сердце.

Коул, я думаю, хочет, чтобы мы перестали говорить о чувствах, так же, как и я. Мы пришли к молчаливому согласию поднять белый флаг пока что.

– Я думаю, ты имел в виду камень, Стоун.

Я прохожу мимо него и направляюсь к холодильнику. Достаю бутылку воды, откручиваю крышку и жадно глотаю. Между всеми этими плачем и криками очень хочется пить. Рядом со мной Коул на минуту остывает, и я вижу, как он что-то пишет в своем телефоне. Уверена, он заботится обо всем, о чем нужно позаботиться, потому что у него это хорошо получается. И несмотря на нашу ссору, я рада, что он здесь, потому что, если бы я была одна, я бы, наверное, плакала на полу.

– Твои родители не вернутся? – спрашивает Коул, прислонившись к моему туалетному столику, пока я переодеваюсь в пижаму в ванной.

– Они уехали к моим бабушке и дедушке, так что на выходные их не будет, – кричу я, начиная чистить зубы.

Мамин отец был мэром до моего родного отца, и теперь, когда выборы так близко, мой отец понял, что ему отчаянно нужна поддержка. Очевидно, что моя мама была в восторге, видя, как ее муж с такой готовностью умоляет ее о помощи.

– А что с Трэвисом?

– Я не знаю, куда он ходит по ночам и чем занимается.

– Я не говорю, что у меня самая нормальная семья, особенно с Джеем в качестве брата, но тебе не кажется, что в этой картине что-то не так?

– В какой части? О моих отсутствующих родителях или о моем депрессивном брате?

Я наконец выхожу, тщательно приняв душ, оттирая каждый сантиметр своей кожи от сырости. Я чувствую себя намного лучше после того, как убедила себя, что на мне не осталось следов Хэнка, и я снова чувствую себя почти нормальной, но не совсем.

– Все это, Тесси. Что, черт возьми, произошло за эти три года?

Он наблюдает за мной, пока я вытираю полотенцем волосы, но он как будто знает, что в данный момент все, что хоть отдаленно напоминает о сексе, испугает меня, поэтому он отводит взгляд. Я специально достала свою самую длинную одежду для этой ночи. Красная рубашка с полными рукавами украшена изображением Снупи, а полосатые пижамные штаны настолько длинные, что мне пришлось подвернуть их три раза, чтобы не споткнуться.