В библиотеке парень с довольным выражением лица вручает мне книгу «Эмоциональная аура» и гордо удаляется к стеллажам, чтобы продолжить поиски. Удобно устраиваюсь в одном из кресел и приступаю к чтению.

В книге действительно рассматривается теория о том, что в каждом месте и у каждой вещи есть аналог ауры, которую не всегда возможно разглядеть. Конечно, какое-то время после смерти человека некромант может уловить эманации смерти в месте, где он умер, а потом, когда видимая составляющая рассеивается, какая-то часть памяти остается в виде эмоционального отпечатка.

В качестве подтверждения своей теории автор проводит сравнение нескольких мест: храма, в котором есть эманации богов; поля боя, на котором потом даже трава несколько лет расти не может; кладбища, на которое приходят скорбеть о своих близких; свежепостроенного дома, наполненного радостью строителей от хорошо проделанной работы и счастьем тех, для кого этот дом строится. Так же в качестве доказательства своей точки зрения автор приводит кошек, у которых всегда есть излюбленные места для сна. Мать кошек не любит, а вот у бабушки была серая Мурлыка, которая любила спать у меня на голове. Получается, моя голова – хорошее место? Было бы забавно. Но еще кошка часто могла улечься на больное место, после чего через какое-то время становилось легче. Так что, вероятно, все наоборот – видимо, она чувствовала, что с моей головой что-то не так.

Осознав, что скатываюсь в печальные мысли, продолжаю пробегать страницы книги по диагонали. Автор пишет, что к эмоциональному фону наиболее восприимчивы маленькие дети, которые ведут себя беспокойно в местах с плохой энергетикой. Так же в таких местах люди часто ощущают напряжение и быстрее раздражаются.

Но в книге нет ничего о том, что кто-то может слышать голоса. И если еще просьбы о помощи хоть как-то можно вплести в эту концепцию, слова «он тут» явно в нее не вписываются.

В качестве методов борьбы с «негативным пространством» автор советует наполнить его положительными эмоциями. Такими как детский смех, счастливые супружеские отношения, празднования с приятными людьми, танцы и т.п. Мне это точно никак не поможет. К тому же, на озере часто купаются не только взрослые, но и дети, и положительных эмоций в этом месте должно накопиться много.

С сожалением откладываю книгу и вздыхаю – придется продолжить поиски.

Ровно через час к нам заглядывает служанка и напоминает об обеде. Иду туда крайне неохотно и то только потому, что не придумала никакой нормальной причины, по которой я могу этого не делать.

За столом нас уже дожидается матушка Йона. Стоит нам сесть, она командует служанке:

- Можно подавать.

Судорожно вспоминаю правила этикета и радуюсь, что нас ему учили в школе. Следую самому главному совету учителя – смотрю на мать Йона и делаю то же самое, что и она. Именно поэтому расстилаю на коленях салфетку, а затем ем неспешно, осторожно накалывая салат на вилку.

Вопреки моим опасениям, разговаривать за обедом в этой семье, видимо, не принято, и беседа ограничивается вопросом Йона о том, будет ли отец, и ответом матери, что он сегодня руководит ремонтом сарая и обедать будет там же.

Блюда сменяются, но из-за волнения вкуса почти не чувствую. Хочется, чтобы это побыстрее закончилось и мы вернулись в библиотеку. К счастью, матушка Йона действительно оставляет еду на тарелке, так что ничего не мешает мне оставить часть жаркого недоеденным, хоть и жаль продуктов.

Когда Йон заявляет, что десерт мы съедим в библиотеке, радостную улыбку удается скрыть с трудом.

Видимо, удача изменяет нам - в этот день мы не находим ни одной книги, подходящей под наши критерии.