Служанка вдруг почувствовала, как счастье мешается с горем от осознания происходящего и застывает внутри чем-то горячим и сладким, воздушным, необыкновенным. Господи, кто бы мог подумать, что их привезут в столицу Нортона!

Она дома, дома! В своем родном королевстве, в Нортоне!

Но кто она здесь?.. Боль разрывала сердце едва ли слабее упоительного ликования. Она служанка, пленница из Атернии, и здесь, на родной земле, её не может ждать ничего, кроме страшной смерти.

Агата резко обернулась. Так оно и будет для неё, так давно покинувшей северный край и столько лет прожившей на западе, ведь их привезли не просто в поместье неизвестного ей лорда, но в замок короля.

Он был перед ней. Замок из тёмного камня был огромен и невероятно красив. В его высоких окнах теплился свет, а ровные стены, искусно украшенные внушительными карнизами и неброскими узорами, тянулись в стороны, перетекали из нижних помещений в верхние и венчались высокими башнями, на острых шпилях которых развевались тёмно-красные флаги с белым гербом короля Нортона.

Агата зажмурилась. Вот и всё. Скорее всего, в ближайшем будущем их ждут пытки и смерть. И отсюда-то им точно уже не выбраться.

Но сколько же они добирались сюда?! Сколько проспали?! Земли лорда Осткарда находились на стыке Атернии и Нортона, и в этой войне, как и в давние времена, были провозглашены нейтральной территорией – мостом. Хотя ныне Август Осткард поддерживал Сиэлька, в боевых действиях против северного короля всё же не участвовал. Нейтральная земля была нужна и королю Атернии, и королю Нортона. У каждого на то были веские причины.

Но ни одна из этих причин не могла спасти жизнь жалкой служанке, пусть даже из дома лорда тех земель, что были провозглашены свободными от войны.

Агате было страшно. Пусть в её жизни было так мало хорошего, она всё же жила – с трепетом и любовью ловя каждый повод к радости, начиная от небесной глади, коей она могла наслаждаться каждый день, и заканчивая куском хлеба, достающегося ей в обед. Она могла жить, любить и петь.

Служанка подняла голову, подставляя лицо порывам свежего ветра, вобравшего в себя запахи полевых цветов, лесной чащи и дивный запах возлюбленного Северного моря. Девушка посмотрела на тёмно-синее полотно неба над головой, усыпанное холодными колючками звёзд. Сейчас, в эти мгновения, она всеми силами пыталась уцепиться за последнюю красоту мира, развернувшуюся перед ней.

Но что, если это конец?..

Если есть Божья воля на то, чтобы её час настал в этот момент – пусть будет так. Только бы её конец был достойным.

Пытаясь справиться с находящей волной ужаса, Агата пристально наблюдала за стражниками. Кто-то нёс караул, прохаживаясь по стенам, кто-то играл в карты, кто-то копошился возле низких деревянных столов, на которых было разложено разнообразное оружие: от гибких луков до длинных мечей. Юноши в легких одеждах из серой ткани либо упражнялись в фехтовании, либо тренировались метать кинжалы в одну из нескольких мишеней, сделанных из сена. У деревянных дверей, ведущих в разные помещения замка, появлялись то бабы в фартуках или в выцветших сарафанах, то старушки с корзинками или стопкой каких-то вещей в руках, изредка – служанки в аккуратных сереньких платьях.

Агата вздрогнула, когда обернулась и увидела перед собой бледное лицо Дактеана. Контрабандист так и не снял своего тёмного капюшона.

– Мы готовы, – проскрипел Лоттон, страшно ухмыляясь.

Быстрый взгляд цепких глаз Дактеана скользнул по пленницам.

– Тогда идём. Не стоит заставлять короля Ренери ждать.

– Пошевеливайся.

Лоттон толкнул Агату, заставляя быстрее подниматься по лестнице к массивным дверям парадного входа. Слабость от бушующего в крови страха была слишком сильной, слишком туго она связала тело. Колени вдруг подогнулись, и служанка упала, чудом не разбив себе нос, однако она оцарапала ладонь и разбила колени. Боль обожгла, заставила содрогнуться, но Лоттону было всё равно – он подхватил девушку за шкирку и поднял на ноги один сильным рывком.