Оказавшись в телеге, Агата сразу прильнула к стенке, где, устроившись меж пыльных мешков, обхватила колени руками. Под парусиной было темно – глаз выколи, зато хорошо чувствовался запах мускуса и экзотический аромат сандала, запрещенного для нефиксированной перевозки по землям ближайших государств без уплаты огромной пошлины.

Эта деталь помогла Агате понять, что они сейчас находятся в плену контрабандистов.

Забравшись в телегу вслед за Агатой, Лиза и Анна сразу же забились в самый дальний угол, и уже через минуту, переваливаясь и покачиваясь, телега медленно двинулась вперёд.

Дорога была ужасной – долгой, тяжелой, переносилась с надрывом.

Иногда повозку приходилось останавливать, чтобы либо вытащить колеса из ямы или слишком глубокой колеи, либо что-то сделать с осью, чтобы она выправилась. В эти минуты девушки вылезали из-под навеса, ёжились, стоя на холодном ветру, но затем они снова залезали под парусину к мешкам, сундукам и коробкам, правда, только после того, как Лоттон и Рубис, длиннорукий кучер с ёжиком черных волос и несоразмерно большой по отношению к его голове челюстью, вытаскивали телегу на дорогу.

Дактеан лишь контролировал ситуацию, он ехал на своей лошади позади повозки, поглядывая за тем, чтобы девушки никуда ненароком не ускользнули. Агате же то и дело чудилось, что где-то совсем близко она слышит многочисленные голоса, сменяющиеся криками и лязгом оружия, что кто-то кричит, зовёт её по имени. Конечно, на самом деле ничего подобного не происходило, и даже чудившийся служанке огонь факелов, мелькающих из-за колышущегося навеса, был лишь плодом её воображения.

Девушка всё быстрее проваливалась в мучительно-беспокойный сон.

***

Повозку сильно тряхнуло при въезде на очередную колею, и это заставило Агату очнуться. Сощурив глаза, служанка судорожно втянула в себя воздух. Первое, что она почувствовала, был зверский холод, второе – слабость, даже бессилие.

Телегу шатало, плотная ткань навеса сильно продувалась. Найдя в себе силы, Агата приподнялась на месте, после, усевшись возле двух пыльных мешков с чем-то тяжёлым внутри, замерзшими пальцами коснулась своих губ. Хотелось пить до жжения в горле. А ещё есть и по-прежнему спать, но нельзя. Девушка обхватила руками свои худенькие плечики, приходить в себя было тяжело.

Ощущение после сна было странным. Голова была слишком тяжелой, кружилась, всё тело ломило, а конечности едва двигались. Должно быть, Дактеан дал своим пленницам сонное зелье, не иначе. Служанка попыталась найти взглядом воспитанниц леди Осткард. Обе сестры по-прежнему ютились в самом дальнем уголке телеги, спрятавшись за дубовым сундуком и стопкой стянутых канатом подушек. Лиза спала, опустив голову себе на грудь. Её светло-рыжие волосы были сильно всклокочены, слиплись от грязи. Розовое платье, украшенное нежной рюшей, перепачкано в грязи и разодрано в нескольких местах, точно так же, как и светлое одеяние Анны, прикорнувшей на плече у сестры и то и дело нервно вздрагивающей в беспокойном забытьи.

Агата нахмурилась, поправила давно просохшую косынку на голове и покусала сухие губы. Сколько же времени прошло с тех пор, как она заснула? Как далеко их увезли?

Решив попытаться разглядеть что-либо из-за брезента, девушка подобралась поближе к краю телеги. В этот момент повозка со скрипом накренилась и остановилась, заставив служанку испуганно замереть на месте.

– Эй, Дактеан… Ты, что ли?

Хриплый мужской голос был отчетливо слышен даже сквозь какофонию, сплётшуюся из рёва моросящего дождя и воя одичавшего ветра.

– А ты что, не видишь, свинья, я это или кто другой? – грубо вторил ему голос бледнолицего контрабандиста. – Отворяй ворота да побыстрее. И пошли в замок весточку о моём прибытии.