Увидев, что Леша с Мананой собираются обедать, я попыталась от них сбежать, сославшись на диету. Но Манана, настаивая на совместном обеде, сказала: «Диета? Ну, выпьешь с нами зеленый чай, делов-то, да мы все выпьем зеленый чай!»

Они все и выпили, только к чаю Юля взяла «Тирамису», Леша — пироги, а Манана — пирожные. Одна я держалась, пила чай и смотрела на этот пир во время чумы, как страдалец.

 — Худеешь? — с жалостью спросила Манана.

Я печально кивнула.

 — Тяжело? — В голосе Наны звучало неподдельное участие.

 Я кивнула уже не просто печально, а скорбно. — Я и не думала, что будет так тяжело. Вот живешь тридцать с лишним лет, что-то такое о себе

понимаешь, во всяком случае считаешь себя мыслящим сложноорганизованным существом, а потом с удивлением сознаешь, что ни мыслить, ни думать о чем-то возвышенном, если голоден, не можешь. Только и думаешь, что будучи в иных обстоятельствах ты бы сейчас съел. Даже как-то стыдно. Я с завистью посмотрела на Юлю — вот само совершенство! — и спросила: — Юлька, отчего ты такая худая?

 Юля пожала плечами и виновато вздохнула, дескать, девочки, я ведь не виновата.

  — Говорят, кефир помогает, — встрял в женский разговор Леша. — Если месяц пить один кефир — точно похудеешь.

  — После шести вечера нельзя есть, — сострадательно улыбнулась Юля, никогда не знавшая проблем с фигурой.

  Я усмехнулась: — Да, а еще лучше — после двенадцати дня. При этом употреблять только кефир в течение месяца, как советует Лелик, и тогда результат будет — закачаешься!

  — Точно, закачаешься. Или отбросишь копыта, — хмыкнула Манана.    Следующие полчаса мы с ней обсуждали аспекты диетического питания, делясь чудодейственными рецептами похудения.

Диеты — это вообще «зе бест» женщин всех времен и народов. Более того, если у какой-нибудь представительницы прекрасного пола, особо отмеченной феями при рождении (как наша Юлька), нет проблем с фигурой («а я могу съесть три куска торта, а потом еще накатить полмешка пряников и пару пачек сливочного масла — и хоть бы хны! В идеальном весе!»), то на нее другие женщины смотрят сами понимаете как… Дружить с ней уже сложно. Оставшиеся девяносто девять процентов горемык, которым не повезло от природы, сбиваются в стаи и живо обсуждают, чего бы им такого еще съесть, чтобы похудеть и назавтра проснуться стройной, как Анджолина Джоли.

Вот и мы с Наной вспомнили всевозможные диеты, правда, в итоге Нана решительно заявила: — А я больше этой дурью не маюсь и на диетах не сижу! Кому плохо, что я толстая? И кому вообще есть до этого дело?

— Точно, — кивнул Леша, налегая на пироги.

В конце затянувшегося обеда я не выдержала и сказала с неизъяснимо грустной интонацией: — Ну и зачем вы меня весь день искушаете? Едите пирожные, пироги… А я на диете. Мои коллеги замерли, пригвожденные чувством вины.

— Да ладно, — сказала Нана. — Чего ты? Съешь одну мааленькую пироженку, а завтра опять начнешь худеть.

И ведь я купилась на эту примитивную, но безотказную приманку. — Да? А что, если в самом деле? Сегодня э… Но завтра — решительно нет!

— Конечно, — ласково улыбнулась Нана. — Мы все так сделаем!

Я вздохнула и пошла к витрине с пирожными.

Расплата была скорой. Вечером я долго не могла заставить себя посмотреть в зеркало, а когда решилась… Свет мой зеркальце, скажи, я ль на свете всех страшнее? Что? А-а-а-а… Спасибо, ясно. Выкину-ка я зеркальце куда подальше и в следующий месяц буду есть очень вкусные грейпфруты.

* * *

Вскоре я дохуделась до того, что уже ничего не соображала и вместо эспрессо дала посетителю капучино. Молодой человек уставился в чашку, где я заботливо вывела латте-арт в виде поздравления с Рождеством, и хмуро спросил: — Это что?