– Уже, мамочка! Можно я разожгу? – Она потянулась к печке.

– Не надо, отец ругается, ты ж знаешь. Ой, спина сёдня чисто отстала.

– Ну, я тогда с тобой побуду. Ой, подожжи. – Танечка озорно улыбнулась и убежала в комнату.

– Светишься вся! Случилось чё?

– Вот. – Танечка уже стояла около матери и протягивала ей новую гребёнку с ажурным узором.

– Ух ты! Откуда такое добро? Ой, а пряники кто купил? – спросила мать, увидев их на столе.

– Я.

– А где денег-то взяла, Тань? – В голосе матери появилась тревога.

– Нашла, мам, не поверишь!

– Обожди, как нашла?

– Да у себя под кроватью.

– Как они там очутились?

Не успела Танечка ответить, как в дверь постучали и зашла, не дожидаясь ответа, тетя Марфа.

– Заходи, заходи, Марфуша. Знатьё бы, что придешь, кака́вы бы наварила.

– Да ладно, Лиз, я ненадолго.

– Ну ничё, сейчас молока попьем с пряниками вон. Танюха купила. Не абы как?! Чего ты такая запыханная-то?

– Я, Лиз, вот чё сказать-то хочу. – Она с опаской посмотрела на Таню, та стояла и, понимая, что сейчас теть Марфа, возможно, будет её хвалить и никуда не уходила.

– Чего там у тебя, Марфуш? Присядь.

– Лиза. – Она всё никак не могла начать, тянула. – Вот тут Таня десять рублей нам давечь принесла.

– Каких ещё десять рублей? – Мать посмотрела на дочь.

– Да вот этих. – Тетя Марфа выложила на стол скомканную красную «десятку» с портретом вождя.

– Да откуда они у неё? Ты что-то путаешь, Марфа.

– Да нет, Лиз, ничё не путаю.

– Мама, я от нас, от всех! Я помочь, – бойко вступила в разговор Таня.

– Ты где их взяла?! Живо говори, пока отец не пришел, он нас прибьет, ей-бох! – Она подошла к дочери вплотную.

– Так я же говорю, я… я под кроватью нашла. – Таня в недоумении смотрела на мать.

– Как они там очутились, дочь? У нас с роду запасов не было. – Мать растерянно смотрела на Марфу и Таню.

Тут пришла с работы Зоя.

– А меня через месяц на Галиму́ отправляют. Чего это вы? Случилось чё? – Она остановилась у дверей.

– Да так, ничево, ты занимайся, Зой, мы тут кое-что выясняем. Сейчас будем есть, обожди маненька.

– Ага. Танюшка, што ль, чёт натворила? – Зоя, озираясь, собралась было пойти в комнату, но приостановилась.

– Ничё я не натворила, я всем подарки купила, а меня ещё и ругают.

– Нет, Лиз, и вправду, мож, всё хорошо, а мы на девку напустились, – стала защищать Таню тетя Марфа.

– Разберёмся. – Мать махнула рукой в сторону Зои.

– Ну, смотрите! – Зоя хотела заступиться за Таню, но, поняв, что не нужно, ушла к себе.

– Так я и пришла вот сказать, думаю, кабы Василь Николаич не прознал, кабы чё не вышло.

– Да ничего тут такого, мама! Я и теть Зое купила подарок, – обиженно проговорила Танечка и хотела было пойти за подарком, но мама сурово посмотрела на неё.

– Мне? Вот спасибо-то, не ожидала. Ну, ладно, потом отдашь, – выглянула Зоя из комнаты, но, увидев суровый взгляд Лизы, снова скрылась.

– Зоя, мы сами. Таня, присядь-ка. – Голос матери был суровым.

– И папе, и Кольке купила. – Она говорила это, ожидая защиты от матери, будто бросая последние аргументы на суде.

– Таня, скажи честно, где ты их взяла? – Мать была расстроена как никогда.

– Мама, говорю же, под кроватью. Я сегодня проснулась, натаскала воды, начала играть с Манькой и увидела деньги под кроватью. – Она была готова зареветь.

– Какие деньги?

– Двадцать пять рублей, сиреневая бумажка такая! Ленин вон тоже на ней! – обиженно и гордо заявила Таня.

– Ты нашла двадцать пять рублей?! – Мать не знала, что ей делать, то ли радоваться, то ли огорчаться.

– Ну… да! – Танечка снова воспряла духом.

– Ой, Таня, ну ты даешь, девка, ну ты даешь! – запричитала соседка.