Я оборачиваюсь, иду дальше по коридору. Слышу в свою сторону смешки. И пальцем тычут. Невоспитанные плебеи.

Заворачиваю за угол, захожу в туалет. День официально хуже предыдущего. Умываюсь, пытаюсь прийти в себя.

– О, Курочкина, – слышится за спиной. Сжимаю зубы.

Никак не реагирую на выпад Олеси Кравцовой, моей одноклассницы. Мы вообще раньше никак не взаимодействовали, поэтому вряд ли она помнит мою фамилию. Я для неё – обычная грязь.

Но сегодня, когда разлетелась информация о том, что вчера вечером я была с Ханом… Его «бывшая девушка» заинтересовалась мной.

– Ты чего молчишь, а?

Меня хватают за плечо. И я оборачиваюсь как раз в тот момент, когда в ладонях находится вода. Она вся выплёскивается ей на форму.

– Курочкина, мать твою!

– Я Птицына, – перебиваю её. – А не Курочкина. Тебе больше фамилия эта подходит, раз ты не можешь одну мою запомнить.

Возможно, резко. И не стоит мне этого делать, но… Надоело.

Раздаётся звонок на урок, и я быстро бегу в класс. У нас есть минута, чтобы прибыть на место и подготовиться к уроку.

Только сигаю в коридор, как меня хватают за руку. Оборачиваюсь и снова вижу злющую Олесю.

– Я тебя не отпускала. Сейчас третье предупреждение заработаешь. И пятое. А потом вылетишь отсюда.

– Отпусти, – руку вырываю. – Ты чего ко мне пристала?

– К Хану не подходи, если живой остаться хочешь, – говорит с угрозой. Да сдался мне ваш Хан… Бесит он! Раздражает! У меня из-за него теперь проблем ещё больше. – Что вы вчера делали? Одни? У вас уже было?

Слышу внезапные шаги за спиной.

Смотреть назад даже не хочу.

Учитель наверняка. Неужели третье?...

– Эй, Алиса, тебя уж точно не должно волновать с кем я сплю, – раздаётся насмешливый голос. А на плечо опускается тяжёлая и длинная рука. На запястье – часы. Узнаю их сразу и хочу застонать в голос.

– Я Олеся, ты…

– Вот видишь, – пожимает плечами. – Мы с тобой встречались, а я даже имени твоего не помню. А вот имя Маши… Маша да, запоминается.

Вот что он делает? ЧТО?!

Сбрасываю его руку с себя. Паникую, потому что Хан делает ещё хуже.

– Хватит, – прошу его.

– Ты права, – весь насмешливый тон Ханова пропадает. – Хватит. Свалите нафиг отсюда. Я девчонок не бью, но знаю, что сделать с вами, если я сейчас же не увижу ваши сверкающие пятки. Алиса, давай, бери своих клуш. Ноги в руки и пошла.

Девочка поджимает губы, но уходит.

– Ханов, Птицына!

Да что же это такое…

Всё же оборачиваюсь, смотрю на Голубца, учителя химии.

– Вам что, предупреждений мало? Живо на урок, – поправляет строго очки и показывает на кабинет. – Сделаем вид, что я ничего не видел.

Я облегчённо выдыхаю.

Хоть кто-то не настучит.

Быстро бегу в кабинет.

– А спасибо сказать? – раздаётся за спиной.

– Да пошёл ты… – тихо проговариваю себе под нос и забегаю в кабинет.

Химия проходит быстро. Я её люблю, и проблем у нас нет. А вот у Ханова с ней не ладится немного. Или он валяет дурака. Но всё же этот увалень натягивает себе оценку.

Следующий урок – английский.

На этот раз – мой ад.

И как назло мне выпадает самый огромный абзац, который нужно зачитать.

– Сразу видно, что дальше России ты не была, – кто-то сбоку смеётся. – Слетай куда-нибудь. Подтяни язык. А, ты ж не можешь…

– Селезнёва, тихо! – гаркает училка.

Дочитываю с трудом текст.

И тут же мне летит пинок по стулу.

Конечно, Ханов же за спиной сидит…

И как начнёт читать. У меня челюсть со столом встречается. Хорошее произношение. И слова все понятные. Чёрт, ладно, в английском он хорош.

Но, может, только в нём?

Мой ад тянется мучительно долго. И когда раздаётся звонок – я подпрыгиваю на месте. От радости. Все толпой вываливаются из кабинета. Я дожидаюсь конца, чтобы не затоптали. Они могут. И ухожу самая последняя.