Кроме того, единственный, кто точно знает, что происходит – это сам Рома.

В пятницу во время первой пары я получаю смс от Ленки, она пишет, что встречается с Дэном вечером, и Рома тоже там будет.

Согнувшись над партой в три погибели, торопливо строчу:

– А Рома знает, что я тоже приду?

– Да, – лаконично отвечает Ленка.

Зачем, ну зачем она написала прямо с утра? Я и раньше не славилась сосредоточенностью, а теперь и подавно не различаю ни слова из того, что говорит преподаватель. Меня буквально трясёт и подкидывает на месте от нервов. Я уже почти решаю прогулять остаток дня, но вовремя вспоминаю, что мы встречаемся только в шесть вечера. Чем я буду заниматься дома до шести, ходить из угла в угол? Ну, или напьюсь, – думаю я и криво усмехаюсь сама себе.

Я честно досиживаю до конца занятий, но мысль об алкоголе не отпускает. Мало того, с каждой секундой, наполненной бешеным стуком сердца, эта мысль кажется всё более привлекательной. Я забегаю в магазин и буквально рысью мчусь домой.

После первой маленькой баночки Ред Девила напряжение теряет остроту. Теперь это уже не паника, а скорее приятное возбуждение. На часах четыре вечера, я начинаю потихоньку собираться, слушая Дельфина и распивая вторую баночку. Я не думаю о том, что стану говорить Роме: алкоголь подсказывает, что, как только я его увижу, нужные слова найдутся сами. Честно говоря, лишь об этом я и могу думать, именно это самое важное – я наконец-то его увижу.

Удивительно, но, даже после всего случившегося, тоска по нему – это моя главная эмоция. Тоска и непонимание того, что произошло. Раз за разом я вспоминаю наши солнечные летние вечера, раз за разом гадаю, что случилось? Что я сделала не так? Ленка думает, я должна быть обижена. Должна думать, что он воспользовался мной, а потом бросил. Должна его теперь ненавидеть, или презирать, или… Но ничего подобного я не чувствую. Люди остывают друг к другу, такое случается, глупо на это обижаться. Просто мне очень хочется понять, как, как такое случилось?

После второй баночки Ред Девила становится совсем хорошо и почти спокойно. Это Рома, напоминаю я себе, это мой друг Рома, и, что бы там ни случилось, он не желает мне зла и не станет меня обижать. Просто мне нужны ответы, а ещё я очень хочу его увидеть. Всё будет хорошо.

Но когда я подхожу к открытому кафе, где мы договорились встретиться, и вижу лица Ленки и Дэна, я сразу понимаю: хорошо не будет.

– Он не придёт, – ровным голосом говорит Дэн. У меня внутри всё ухает вниз. – У него какие-то дела, и…

Ленка протягивает мне стакан пива, я машинально беру его и сажусь на стул.

– Это из-за меня, – констатирую я всем понятный факт. – Чёрт, он настолько не хочет меня видеть, что… настолько, что…

Предательская слезинка стекает по щеке, я торопливо стираю её пальцами и делаю глоток пива, чтобы успокоиться. Внезапно Дэн матерится, с шумом отодвигает стул и хватает телефон.

– Я сейчас, – говорит он и отходит.

– Это не из-за тебя, – Ленка неуклюже пытается погладить меня по руке. – Может, у него правда дела.

Я фыркаю сквозь слёзы, которые теперь уже текут безостановочно.

– Ты сама-то в это веришь?

Дэн что-то кому-то доказывает по телефону, бешено жестикулируя. Я пью пиво и молчу. Ленка смотрит на меня с сочувствием, от которого хочется застрелиться. Что я вообще здесь делаю?

– Лен, я пойду, наверное, – говорю я, стирая слёзы со щёк.

– Подожди, – Ленка хватает меня за руку. – Мы тебя проводим.

– Нет! – с ужасом восклицаю я.

Только этого недоставало – всю дорогу домой любоваться на их сочувствующие и при этом нескрываемо, издевательски счастливые лица! Неужели она не понимает, что это было бы просто невыносимо?