За время ученичества выцвели глаза пасечникова сына, перекипела небесная синь в яркое серебро. Комеш-Кар, Серебряноглазый – так обращались к нему теперь, лишь мать с отцом да братья по-прежнему Олесем называли и всё надежды не теряли, что когда-нибудь повстречает младший свою суженую. Не торопился разочаровывать родных ученик Зейфиры-суми, лишь кивал согласно.

Вырос Олесь, сошла худоба с ладного тела, как сходит первая детская шубка с растущего бельчонка-тиенкая. Развернулись плечи – широкие, не хуже отцовских, окрепли руки. Всем стал хорош сын Дахира и Олюны – и ростом, и статью, и улыбкой белозубой. Заглядывались на него девчонки-погодки, вздыхали украдкой девы постарше, старухи о былой любви грезили, глядя на тонкий стан да густые светлые волосы, в тугую косу заплетённые, узорчатой тесёмкой перевязанные.

И сила в нём проснулась – будто всегда была, только спала. Телесная сила, от отца перешедшая, и незримое могущество, что лишь ведунам-суми подвластно. Чем больше Зейфира рассказывала да показывала, тем ярче видел Олесь тайную, от людских глаз сокрытую жизнь вокруг себя.

С неведомых времён, задолго до того, как первые люди ступили на землю Терианы, жили здесь создания дивные – по своим законам и обычаям, своим разумением. Бродили по заповедным чащам лесные духи – шаурали, плескались в омутах водяницы, сау-ансы, сторожили самоцветные жилы в горах огненные драконы-силаны. В прибрежных сосновых борах обитало племя золотых рысей, умевших принимать человеческий облик. Соседи-вильдринги их виерами назвали, урманичи – Мач-Кеш, люди-кошки. В далёкой степи люди-волки жили, светозарины их нарекли велиольфами. Никому из этих народов не было дела до людей – но только до той поры, пока не посягнули люди на их исконные владения. С оборотнями по-доброму столковаться удалось, всё ж таки они наполовину людского рода-племени, а вот с прочей нежитью замирья не было.

Стоило лишь отбиться от своих одинокому лесорубу, выходил на тропу шаурали, смотрел в глаза человеческие, завораживая непроглядной чернотой, и зазывал бедолагу в гости к себе – обещал показать дом лесной, богатствами несметными до крыши наполненный. Многие, ох, многие из урманичей духам лесным доверились. Без числа таких простодушных сгинуло в непроглядных чащобах, на радость поджарым быстрым волкам и огромным мохнатым медведям.

Сау-ансы протягивали маленьким мальчикам золотые кувшинки на прозрачных ладонях – и восхищённые малыши без всякого страха ныряли в бездонные омуты. А парней постарше завлекали водяницы серебристым смехом да упругими грудями под волнами зеленоватых кудрей. Заплывали молодые урманичи на глубину, и никто не ведал, что с ними потом случалось. Ни тел сыскать не удавалось, ни отвадить всё новых безумцев, кому вскружили головы серебристый смех да венки из золотых кувшинок.

Юных девушек подстерегала иная напасть – приходили в селения урманичей под видом заезжих купцов драконы-силаны. Приносили с собой короба, доверху наполненные сверкающими бусами, искусно выделанными подвесками. Расхватывали девушки иноземные диковинки, вымаливали у родителей на обмен молоко да мясо. Загружали силаны провиантом целые обозы телег и уезжали из селений – а потом сбегали из родных домов обезумевшие от тоски девчонки. Сами бежали к далёким Огневым горам, выбирая незрячими глазами верную дорогу среди скал да ущелий. Застили глаза девичьи чары, на самоцветные камни ожерелий наложенные. Ни одна потом домой не возвращалась, а через какое-то время приходили богатые купцы в другое селение.

Про всех них поведала Олесю Зейфира-суми, научила, как обереги делать для охотников и лесорубов, как отваживать водяниц от озера Бик-куль, рядом с которым Ураз-Терима раскинулась. От силанов-драконов никакие обереги не спасали, но стараниями Зейфиры-суми перестали на торжища в Ураз-Териме невинных юных дев допускать, а на замужних и вдовых драконье колдовство не действовало.