– Кристиян хитро кивнул головой, подпирая ее одной рукой у подбородка. – Аплодисменты и ему. Без него нам бы с вами, братцы, пришлось телегу самим с атриума тащить. Вы видали, как там один наглец мне ногой в брюхо двинул? Совсем публика от рук отбилась! – присутствующие смеются. А тем временем, из-под станков кое-кто выдвигает ящики, из которых достается пиво, слышится цоканье бутылок, и усталые, но счастливые люди, наполняются хмелем. Главный же продолжает:

– Давайте поднимем отдельный тост за нашего героя – Вукашина, который соизволил-таки успеть к началу спектакля, сумел свергнуть врага, и даже почти без последствий приземлиться! – через всеобщее веселье он добавляет, – если без шуток, ты цел, дружище?

– Все в порядке, Джура, успел оклематься – потирая бок, отвечает Вукашин. – Но в следующий раз отрепетируем падение сразу на брусчатке.

– А кстати, кто-то забрал бычью голову? – запускает вопрос в народ главный – этот Джура.

– Мы с Йожином притащил ее. Внизу бросили, там, у черного входа. Зачем, ее сюда волочь, подумали, – отзывается крупный, вспотевший парень. Он спокоен, и сдержанно весел. У него правильная и размеренная речь. Договорив, он спокойно продолжает глотать холодное дешевое пиво.

– Да, просто мы с Яковом увидели ее состояние… Мне кажется, нам пора переходить на сценические спектакли, Джура – проговаривает худосочный парень с длинными волосами. – Уличный реквизит слишком дорого обходится. Бычья башка-то издырявлена вся.

– Что, совсем не подлежит ремонту?

– Куда там! Вук ее всю истыкал, как… я не буду произносить вслух при дамах! – худосочный заливается блеющим смешком, при этом некоторые мужчины поддержали шутку, а реакция дам при этом различается:

Славица прыскает от смеха, чуть не подавившись пивом, но улыбается.

Талэйта, сидящая неподалеку, пропускает репризу мимо ушей.

А еще одна девушка, драматически закатывает глаза вверх, заламывая руки:

– О, боже, Йожин, что ты там стесняешься произнести! Тебе-то знать такое откуда?

– Это я ему давеча рассказывал, Славица, – пониженным голосом произносит еще один юноша. Невысокого роста, узкоплечий и с полосой усов над верхней губой, он близко подсаживается к девушке, и вкрадчиво продолжает – выпей еще немного, и я тебе тоже такое пок… расскажу…

Он подносит бокал с пивом, и выжидательно складывает губы в трубочку.

– Остынь-ка, сладенький Милош, – Славица ловко переворачивает стакан над головой парня, и тот под всеобщий хохот присоединяется к веселью.

– Ах, чтоб тебя, чертовка! Ну, что внутри, то и снаружи! – и вскочив, выплескивает на себя остатки в своем стакане. – Ух, бр-р-р, освежает-то как! А вы, что смеетесь? И вы охладитесь! – и, схватив стакан Славицы с остатками пива, выплескивает содержимое в толпу. Слышен троекратно усилившийся визг и прыскающий смех.

Чуть поодаль, наблюдая, как остальные смеются и веселятся, к Джуре подходит долговязый молодой человек.

– Йожин прав, Джура. То, что мы сделали сегодня – конечно, чудно, но нам, как театру нужна сцена. Нужно помещение. Нужен дом. Пока у нас не будет своего зала, у нас не будет своего зрителя. Пока у нас не будет зрителя, мы будем никому не нужны. Мы не сможем показываться только на праздники Скадарлии.

– Почему нет? – серьезно отзывается Джура. Он смотрит в грустные глаза собеседника, и понимает, что тот имеет в виду.

Это Лука. Он старше всех, и самого Джуры. Он правильно все говорит.

– Почему нет? – повторяет Джура, стараясь говорить непринужденно, переводя обратно взгляд на беснующуюся группу своих актеров. – Смотри, как они счастливы. Им больше ничего не нужно.