– Здесь когда-то жили люди, – заметил Ломака, обводя взглядом безжизненные окрестности с остовами разрушенных домов.

Никто не обратил внимания, что солнечные батареи, благодаря которым машина двигалась, повредились при столкновении с воротами мусороперерабатывающего завода.

Дорога через каменистую, безжизненную местность тянулась четвертый день. Вездеход из-за поврежденной батареи полз медленно и уже не мог левитировать, поэтому собирал все ухабы на пути. Заряд заканчивался.

Солнце беспощадно иссушило почву, превратив пейзаж в подобие лунной поверхности. Только редкие деревья с узловатыми ветвями и высокие колючие сорняки намекали, что когда-то здесь была жизнь. Разбитые конструкции и остовы старых машин лежали повсюду, словно немые свидетели ушедшей цивилизации. Время от времени встречались руины домов и гигантские заброшенные электростанции. Все вокруг наводило тоску.

«Что же будет, если я никогда не встречу людей?» – удрученно думал Ломака, глядя на пустошь сквозь пыльное стекло их самодельного вездехода.

Собирака, не отвлекаясь, следил за радарами и вел бортовой журнал, записывая его вслух.

– День четвертый пути и шестьдесят шестой с тех пор, как искусственный интеллект по имени Собирррака сопрровождает ребенка, оставшегося единственным представителем своего вида. Цель: спасение и доставка к людям. Путь держим без происшествий. Обнаружены признаки жизни примерно в двух часах ходу. Прямо по курсу – повышенный радиоактивный фон, вероятно, рядом с обломком метеорита, упавшего на планету. Наличие жизни вокруг него говорит о безопасности излучения для биоорганизмов.

Спустя два часа природа вокруг начала стремительно меняться. Воздух как будто стал лучше, и солнце уже не казалось таким враждебным.

– Дорррогой Ломака, я вижу вдалеке что-то похожее на лес, – произнес андроид и разбудил задремавшего мальчика.

И тут вездеход окончательно заглох, издав последний рык.

– Дальше пойдем пешком. Мы повредили солнечные батареи, – сказал Собирака. – Возможно, по дороге найдем топливо или новые батареи. До зеленой местности два километра.

Ломака изрядно устал гораздо раньше. Изнуренный жарой и покрытый слоем пыли, которая забилась даже в прорези для глаз его защитной маски, он обрадовался, увидев впереди растительность. Изумрудно-зеленая трава и внушительные деревья манили прохладой. Пестрый ковер из маргариток, люпинов, маков, высотой в два раза больше привычных, украшал поляну. Густой аромат ирисов и гвоздик, разогретых солнцем, пьянил и дурманил разноцветных бабочек, круживших над цветами. Широкие сочные стебли и листья тянулись ввысь, создавая живительную тень.

– Нетипичная для этих мест растительность, – произнес андроид, срывая красивый алый цветок своими длинными металлическими пальцами. – Ничего не было, а тут такое разнообразие флоры. Предполагаю, это результат мутации. Нужно тщательно все изучить.

– Как хорошо! – выпалил Ломака, падая на траву. – Я не видел столько растений целую вечность или, кажется, никогда. Давай тут отдохнем! – Мальчик вытянулся и зевнул.

Ломака, раскинув руки, ощутил, как жаркое солнце становится мягче, а дуновение ветра приносит с собой запахи дикой природы. Ребенок лежал в прохладной зелени и смотрел в ясное небо без единого облака. Его захлестнуло небывалое счастье. Хотелось обнять все вокруг, запомнить каждую травинку и цветок на этой диковинной поляне. В мире, где он рос, давно не осталось таких мест, где можно было бы просто так лежать на траве. Были парки, в которых росли красивые растения, но вот так беззаботно валяться, вдыхая аромат цветов, запрещалось. Однажды мама потратила целую кучу денег, чтобы они могли походить босиком по зеленым насаждениям и полежать десять минут в одном из таких парков под куполом. Но там было не так красиво, как здесь.