Яшка, прочувствовав тяжелый взгляд бывшего убийцы, поспешил уткнуться носом в тарелку с бараниной, предоставив вести нелегкий разговор не смутившемуся и вперившему глаза прямо в середину лба трактирщика, Сергею.

– И то дело, – оценивший дерзость собеседника Володя поднял рюмку и улыбнулся, давая понять, что признал своих. – Выпьем. Я – Вова, для друзей – Спица.

– Яшка. Яков, – пискнул Цейтлин, опрокинул рюмку и закашлялся.

– Сергей, – представился Вашкевич, чокнувшись с хозяином.

– Сергей, значит. Сергей. Не знаком. Погоняло твое, если не сложно, озвучь, мало ли, вдруг ветер носит о тебе что.

– Марута, – через паузу, безжизненно, тем же тоном, как озвучивал свои победные карточные расклады, сказал Сергей.

– Странное погоняло. Не слышал, – на миг задумался трактирщик. – Но запомню, – улыбнулся широко. – Ловко ты этих, в подворотне. А они ведь не котята, а калачи тертые.

– Бывает, твердое ждет, что его кусать будут, а по нему – кувалдой. Такие расклады…

– И то правда. Говори, Марута, что от меня? Чем мой «Север» вдруг оказался медом для тебя намазан?

Сергей, быстро переглянувшись с Яшкой, заговорил спокойно, будто о чем-то будничном, вроде погоды, – как о деле, не имеющем особого значения.

– Ищу трех рисковых людей. Умных, не дуроломов. Дело серьезное, голову положить, если меня не слушать, очень быстро получится.

– А на выхлопе что? – прищурился мышиными глазками Спица.

– Озвучат свою цену, – вмешался Яшка, но тут же сник под быстрым взглядом матерого урки.

– По десять «кать» за пятнадцать минут работы. Дело верное. Все расклады изучены. Все – сами, людям надо приглядеть и помочь погрузить.

– Ну-ну. И слава Богу, что не шпики, – собранное будто из квадратов лицо Спицы мгновенно поскучнело. Он тяжело поднял массивное двухметровое тело с лавки. Повернулся, делая вид, что уходит, затем замер на секунду и бросил сквозь зубы, небрежно, повернув лошадиное лицо вполоборота.

– Людей дам завтра. За твой кусман отработают, как скажешь, Марута. Моя доля – полторы тысячи. Пришлешь до делюги. Вы кушайте, кушайте, ребятки, остынет же, – от вкрадчивого тона трактирщика, в котором чувствовалось неприкрытое «если что не так, пеняйте на себя», Яшке чуть не стало тошно, и есть совершенно расхотелось.

Марута же, напротив, с удовольствием принялся за ароматную ягнятину.

Не прошел, пролетел месяц, бедный на перемену мест, но богатый на события, кипевшие внутри узилища, будто тошнотворное густое варево. Всего за одну маленькую неделю, за несчастные семь дней, приобрел Стас Вашкевич множество скрытых недругов и явных врагов.

Началось на следующее утро после захода в камеру. Тупоголовый битюг Ванька Мормыш по науськиванию или Рыжего, или по своей недалекости, решил использовать щуплого Стася в качестве личного служки. Поссав в общую парашу, бросил небрежно, через плечо: «Эй, новенькая, как там тебя, Танюха? Или Марута? Дуй сюда, вымоешь чисто, чтоб сияло». Коренастый, крепко скроенный, с пудовыми кулаками и подлым нравом разбойник и убийца Мормыш пользовался что здесь, в тюряге, что на воле, славой быстрой на расправу и жестокой твари, отчего обитатели Браславской кутузки старались с ним не спорить. Вот и сейчас большинство сидельцев отвели глаза, стараясь отстраниться от назревающего «воспитательного момента», лишь Рыжий высунул из-за занавески свою любопытную мордочку-жальце.

В чем-чем, но в сообразительности Стасю никогда было не отказать. Мгновенно поняв, откуда дует ветер и чем грозит ему уход от проблемы в виде покорности и послушания, Стась, согнув голову, будто подчинившись чужой дурной воле, молча подошел к Мормышу: