– Сволочь ты! – прошипела Надя, показывая ему неприличный жест. – Он столько для тебя сделал, а ты… сволочь!

Домкрат выглядел пристыженным. Он резко встал с места и по примеру Юдичева отошел к окну, положив ладони о подоконник.

– Плевать я хотела на ваше чертово голосование, ясно? – заявила Маша. Ее заплаканные глаза горели искорками отражающегося пламени. – Мы все равно понесем его.

Ей ответил Юдичев:

– Да можете нести его сколько вам обеим в голову взбредет, только вот все остальные вас ждать не будут и уйдут вперед, пока мерзляки вам на пятки ступать будут.

– Умолкни, – спокойным, но в то же время угрожающим голосом произнес Лейгур, взглянув на стоящего рядом коллегу.

– Я помогу им, – вдруг откликнулся Тихон, подняв руку. – Я за то, чтобы нести Вадима Георгиевича до конца.

Все удивились решению Тихона, а некоторые, вроде Арины и Нади, даже с недоверием оглядели его, будто приняв сказанное за шутку.

– Твоего мнения здесь вообще никто не спрашивал, сопля зеленая, – гаркнул Юдичев. – Сиди и не отсвечивай.

– Тебя спросить забыл, крыса корабельная.

– Че ты вякнул, щенок?

Юдичев уже было стал обходить костер, чтобы добраться до мальчишки – тот тоже времени даром не терял, крепко сжав спрятанная нож в кармане куртки, – но к счастью вмешался Лейгур:

– Пацан уже давно заслужил быть частью команды, и право голоса у него есть, как и у каждого здесь. Так что вернись на место.

Юдичев продолжал испепелять злобным взглядом мальчишку, а потом указал на него.

– Я тебе твой острый язычок оторву с корнем, если еще раз будешь перечить мне, сопляк. Усек?

– Ага, как же, обязательно, – продолжал язвить Тихон, хоть в голосе его и слышалось содрогание.

Юдичев не сводя с мальчишки глаз сел обратно.

Через минуту возникшее внезапно напряжение в команде спало, и Лейгур продолжил:

– Я, конечно, твой выбор не понимаю, малой, но «за», так «за».

– Да че тут понимать-то. – Тихон пнул веточку под ногой прямиком в костер. – Он меня тогда еще на корабле пожалел, несмотря на мой поступок, да и защищал постоянно. Должен я ему, вот так.

– Твоя правда.

– Спасибо тебе, – внезапно произнесла его Надя. Кажется, это был первый случай, когда она обратилась к мальчику не с угрозой его прикончить.

Даже сам Тихон изрядно удивился благодарности в его адрес от столь невзлюбившей его с самой первой их встречи прогрессистки. Он все силился ответить ей словом, но по итогу лишь проглотил невидимый комок и едва заметно кивнул.

– Так, стало быть у нас четыре «за», и трое «против», – подытожил Лейгур и обратил свой взор на Матвея. – Получается, последнее слово за тобой, Матвей. Если проголосуешь «против», значит понесем, даже несмотря на поровну разделенное количество голосов.

– Что за тупость? – вновь взъерепенился Юдичев. – Почему это за ним последнее слово?

– Потому что мы, так или иначе, должны прийти к решению. В нашем случае «ничья» ничего не поможет, если, конечно, никто вдруг не изменит свой голос. – Он медленно осмотрел всех присутствующих, давая время обдумать еще раз принятый ими выбор. – Возражений нет. Матвей?

– Вот значит как… – Собиратель снял шапку, почувствовав, как от переполняющего волнения запотели его волосы.

– Прости, так уж получилось.

– Матвей, прошу тебя… – взмолилась Маша, глядя на него. Сердце кровью обливалось при виде ее заплаканного лица.

– Матвей… – на этот раз голос подала Арина. Карие глаза девушки горели решимостью и твердостью. – Подумай хорошенько.

– Да, Матвей, подумай хорошенько, – подхватил Юдичев.

Собиратель встал и отошел в сторону, оперся на столб и погрузился в размышления. Подняв голову, он заметил, как из тьмы за ним наблюдали святые из наполовину разрушенного иконостаса. Десятки глаз словно видели его насквозь, отслеживали каждую его мысль. И хоть в его сердце не было и капли веры, от их вида ему сделалось дурно.