Матвей не чувствовал усталости. Булыжник за булыжником, камень за камнем сдвигали его трясущиеся руки.

Раздался взволнованный голос сзади.

– Матвей? Ты чего делаешь? – Лейгур подошёл к нему и схватил за руку.

Матвей отпрянул от исландца и, не отрываясь от дела, произнёс:

– Кашель. Я слышал кашель… – Острый конец камня порезал его кисть. – Да помоги мне! Позови остальных!

Лейгур на мгновение замер, словно разрываясь между несколькими решениями. Он выбежал к выходу, положил указательный и большой палец в рот и свистнул так пронзительно, что у Матвея заложило в ушах, а после присоединился к разгребанию завала.

Минуту спустя Лейгур вытащил из груды тяжеленный камень, и находившееся под ним заставило обоих в ужасе отвернуться.

– Боже… Боже… – Матвей укусил собственный кулак, не в силах справиться с бурей нахлынувших чувств.

Ненадолго в тоннеле повисла ужасающая тишина. Первым заговорил Лейгур.

– Его надо вытащить.

Матвей кивнул и заставил себя вновь посмотреть на страшную находку.

– Я буду убирать камни, а ты… – Взглядом он указал на детскую перепачканную в пыли и грязи руку, торчавшую из-под завала. – Или мы можем поменяться.

– Нет, ты сильнее. Я сделаю.

Лейгур взялся за один из десятка сдавливающих остальное тело булыжников. Матвей коснулся холодной и отвердевшей руки и стал слегка на себя тянуть, пока совместными усилиями не удалось вытащить тело наружу.

В этот самый миг на Матвея упала тень. На входе в шахту стоял отец Эльзы, Отто, его глаза блестели слезами при виде лежащего на земле ребёнка, а тело сводила дрожь. Он бросился к Матвею, но к счастью для него (но к ужасу других родителей из Пирамиды), вытащенным из-под завала оказался один из мальчиков по имени Аксель.

Следом в шахту нахлынули и остальные. Без лишних слов и разъяснений они вновь взялись за работу.

– Пожалуйста, покашляй, пожалуйста… – шептал Матвей.

Второй труп нашёлся спустя пять минут, снова мальчик.

– Я слышал кашель, – объяснял Матвей подошедшему Эрику, хоть внутренний голос и начинал понемногу нашёптывать, будто его разум сыграл с ним в очередную зловещую игру. Не было ни совы, ни кашля, ничего этого не было, а он просто сошедший с ума собиратель.

– Ты уверен? Возможно, это камни упали, или…

Матвей схватил ярла за шкирку и прижал к стене. На мгновение все взгляды обратились к ним.

– Или что? Мне это померещилось, да?!

Эрик не сопротивлялся.

– Просто я подумал…

– Я знаю, что слышал. Это был кашель. – Он ослабил хватку и выпятил ладони вперёд, показывая, что не желает причинять зла. – Я знаю, что слышал…

– Как скажешь.

Оставив ярла без ответа, Матвей молча вернулся к булыжникам и про себя взмолился, чтобы сказанное Эрику действительно оказалось правдой, иначе он и впрямь сойдёт с ума.

Последнее тело нашли лишь час спустя под огромным булыжником, который упёрся о стенку шахты и защитил девочку от града падающих камней, хоть и не полностью, судя по засохшей крови на её лбу, куда, судя по всему, всё же угодил камень.

Никто не осмелился даже вздохнуть, когда Отто взял на руки обмякшее тело собственной дочери и стал нежно потряхивать его, навзрыд проговаривая что-то на норвежском. Кудрявые, испачканные грязью волосы свисали вниз, и глядя на них, Матвей вдруг представил, как должно быть они чудесно блестели золотом в свете местного солнца, дополняя налитые румянцем щёки этой чудной девочки. Но сейчас вместо румянца зияли ссадины и шрамы.

Матвей подошёл к мужчине, коснулся его руки и жестом попросил положить девочку на землю, а остальным приказал разойтись, освободив побольше места. Он приложил ухо к груди девочки, закрыл глаза и прислушался. Минула вечность, прежде чем он расслышал тихий удар сердца.