Лукавый обернулся, сделал круг и опустился на берег рядом со скворцом-слабаком.

– Быстро забирайся! – сказал он и вытянул для удобства крыло. – Но долго терпеть я тебя не буду, так и знай!

Савва, как по трапу, поднялся гусю на спину, уселся в мягкую ложбинку между крыльями и тихо захихикал.

В то время, когда гуси пересекали океан, беспрестанно махая сильными крыльями, Савелий сладко спал, зарывшись в мягкий пух Гаврилы.

Ночью, при свете луны Скворцов клювом выстукивал на планшете зашифрованный отчёт для Жоржа. Днём позволял себе немного размять крылья, но, чувствуя подозрительные взгляды гусей, вновь садился на спину своего опекуна, глядя сверху вниз на простирающиеся на многие километры водные просторы.

Длительный перелёт утомил гусиную стаю, и вожак принял решение сделать ещё один привал. Гусей приютил маленький островок посреди океана. Суровые скалы, окружающие его со всех сторон, не очень подходили для ночёвки, но это было единственное место, где птицы могли отдохнуть перед решающим рывком.

Савелий давно приметил небольшую сумку на шее у Гаврилы, но во время полёта невозможно было узнать, что Лукавый хранит в ней. Поэтому на эту ночь Скворцов возлагал большие надежды.

Вожак со своим заместителем, отвечающим за ночлег, направил стаю в центр острова, где можно было укрыться от ветра и дождя под сплетёнными лианами.

– Стая! Слушай мою команду! – Чернокрылов вытянул шею и громко отдавал распоряжения. – Белопузов, очистить площадку и подготовиться ко сну! Серопольский, разделить между собратьями остатки пищи! Лукавый, не забывай, ты отвечаешь за мальца-скворца!

Гаврила в конец разозлился и обрушился на Савву, выговаривая ему:

– Как же ты, недотёпа, мне надоел! Житья от тебя нет! То тебя вези, то тебя корми!

Скворец с наигранной обидой посмотрел на гусака, и горячие слёзы, ничем не отличающиеся от настоящих, побежали из глаз чёрной птицы в белых крапинках. Как ему это удалось, он и сам не понял. Но слёзы появились в нужный момент. «Что же делать? У меня остаётся единственный шанс!» – лихорадочно думал Скворцов.

– Ах, никому я не нужен, – вдруг запричитал он. – Повсюду я лишний… С детства был маленьким и слабым… Мне всегда выделяли самого худого червяка… Оттого-то я такой немощный… Ах, как кружится от голода голова! – И Скворцов закатил глаза.

Он зашатался на тонких ножках, пытаясь сохранить равновесие, и на глазах изумлённого Гаврилы рухнул в обморок. Лукавый заметил строгий взгляд вожака, схватил скворца и потащил его к берегу. Савва, пока Гаврила нёс его, приоткрывал по очереди то один, то другой глаз, стараясь оценить обстановку. Когда на голову Скворцова обрушилась большая порция воды, ему пришлось быстро ожить и вскочить на ноги. Вскоре он уже ужинал вместе со всеми.

– Спасибо, братаны! – театрально жалостливо говорил Савва, уминая куколок, в которых превратились личинки бабочек. – Что бы я без вас делал!

Чернокрылов похлопал Гаврилу по спине, отчего тот чуть не подавился ягодами.

– Молодец, Лукавый! Не зря я принял тебя в стаю. Есть всё-таки в тебе сочувствие к убогим и слабым. Возможно, когда-нибудь ты займёшь моё место вожака. А пока учись!

Завистливый Гаврила давно мечтал возглавить стаю, но он не мог конкурировать с сильным и мудрым лидером.

Над островом сгущались сумерки, от воды потянуло холодом, и птицы, спрятав головы под крылья, тут же погрузились в сон от усталости. Савелию долго не давали покоя мысли. Он ворочался, пытаясь пристроиться под тёплым крылом Гаврилы, но тот во сне оттолкнул мальца от себя, и скворец очутился возле пустого рюкзака. Пытаясь согреться, Скворцов завернулся в него, зевнул и на время отключился.