В доме Жоры все, кроме него, ещё спали. Он сидел на кухне и ел булочку с маслом, запивая чаем. Мы поздоровались. Он налил мне свежего чая и подвинул ко мне тарелочку с булочками. Внимательно всмотревшись в меня, он поднялся со стула и ушёл в зал. Оттуда он вернулся с пачкой аспирина.

– Выпей аспирин, а то на тебя страшно смотреть. Хочешь похмелиться?

– Нет, нет, – поспешил я ответить.

Одно напоминание о выпивке вызывало во мне тошноту.

– Я приеду сегодня поздно. Тебе машина нужна?

– Нет.

– Тогда я поеду на «Жигулях». Если что, звони. Может быть, пойдёшь с Алией на базар. Ей надо кое-что купить.

– Я останусь дома. Отдохну.

– Да, отдых тебе нужен, – засмеялся Жора и вышел.

Проснулся я уже перед обедом. Голова больше не болела, но во рту было по-прежнему сухо и противно. Я спустился вниз. Дома никого не было. Видимо, Алия ушла на базар, а дети были ещё в школе. Я заварил себе крепкий чай, подсластил его малиновым вареньем, и выпил подряд три стакана. Мне хотелось на речку, в прохладную воду. Жаль, что Жора уехал на машине, придётся ехать километра четыре на велосипеде, а педали крутить не было никакой охоты. Я стал бесцельно бродить по дому. С того момента, как приехал, у меня, в сущности, не было времени его по-настоящему осмотреть. В зале я внимательно рассмотрел уздечку, седло и саблю, висевшие на стене. Кожа уздечки и седла была старой, потемнела от времени и от многолетнего трения местами лоснилась. Бронзовые чеканки покрылись зеленоватым налётом. Вещи были сделаны рукой мастера, и им было, по всей видимости, больше ста лет. Настоящей редкостью была сабля. На ней самой и на ножнах была нанесена тончайшая резьба по восточным мотивам. Костяная ручка заканчивалась разинутой пастью змеи. Я вытащил саблю из ножен. Ручка удобно легла в ладонь, приятная тяжесть напрягала мышцы, металл сабли тускло поблескивал своим угрожающим остриём. Не одна голова, наверное, слетела с плеч, прежде чем люди придумали новые способы уничтожения себе подобных. Теперь и сабля, и седло, и уздечка одиноко висели на непривычной для них кирпичной стене, окруженные современной мебелью и слабыми людьми.

На втором этаже я заглянул в спальню Жоры и Алии. Мебель была новая и откуда-то из Европы. Постель была аккуратно заправлена и накрыта атласным покрывалом. На комоде под зеркалом было расставлено всё то, без чего современная женщина в наше время не может обойтись. Набор этот одинаков – что в Берлине, что в Лондоне, что в Сиднее, в Москве или в дальнем среднеазиатском городке. Разница только в этикетках, количестве, качестве и цене.

В детской комнате всё было просто. Две односпальные кровати, шкаф, два стола для занятий, фотографии Шварцнегера и какой-то фотомодели в мини-юбочке на стене и забытые игрушки в углу в коробке.

В коридоре была ещё одна дверь. Она была всё время заперта, но сегодня оказалась приоткрытой, как бы приглашая войти в неё. Мне давно было интересно, что за этой дверью, но спрашивать об этом хозяев было неудобно. Я открыл дверь и вошёл в маленькую и узкую комнату без окон. Через открытую дверь поступало достаточно света, и я мог её хорошо рассмотреть. Справа, у двери, находился продолговатый сейф, в котором обычно хранят охотничьи ружья. Он был замкнут. Слева стоял двухтумбовый стол и рядом стул. На столе лежали: пачка бумаг, русско-английский и русско-французский словари и квадратная деревяная коробка. Я открыл её. В ней лежал аппарат, который я видел только в кино. Это был оптический прибор для ночной стрельбы. В своё время мы с Жорой начали заниматься в секции каратэ. Очень быстро у него интерес к каратэ пропал, а я все пять лет учёбы в университете продолжал заниматься и был однажды призёром городских соревнований. Жора же увлёкся стрельбой. Он далеко пошёл бы, если бы случайно не сломал себе правую руку. После этого он только тренировался стрелять, но в соревнованиях больше не участвовал. Разглядывая прибор, я думал, что он нужен Жоре для ночной охоты. Я выдвинул верхний ящик стола и обнаружил там ещё одну коробку. В ней в специальных ячейках лежали: пистолет неизвестной мне конструкции, две обоймы с пулями и продолговатый глушитель к пистолету. Этот оружейный набор и оптический прибор стоили, насколько я знал, кучу денег и простому человеку они недоступны.