Так и не нашел ничего лучшего, как направить окоченевших Светок вперед и дать им волю, ограниченную общим направлением. Ей-Богу, минут восемь они чесали, как нахлестанные. Потом удобная полочка кончилась, а в буераках по неопытности выбрать правильный проход сложно. Вскоре я, не ускоряя движения, оказался из арьегарда в авангарде. Потом далеко оторвался вперед и вдруг понял, что мне ужасно хочется бивака. Сейчас же. Немедленно!

Зашарил полным надежды взглядом по ближним склонам. Тщетно. Ручей остался далеко внизу справа, и что толку от замечательных площадок с дровами, когда до воды семь верст по вертикали, и всё раком? Сказал Большому, идущему следом: «Подожди», – бросил рюк и рванул бегом вперед и вниз – а вдруг да сыщется что? Черта с два. Также бегом вернулся, оглядел недовольные физиономии, на кои откуда не возьмись вдруг слетелись кровососы, и мысленно дал зарок далее по возможности дергаться как можно меньше. Нам куда? К перевалу. Правильно. Вот и шлепай туда, пока шлепается, бивак сам собой отыщется.

Взял влево и поднялся немного выше на плоское место. Смотри-ка, угадал! Длинное, ровное и в нужном нам направлении. Пролетели в момент, а затем начался спуск к ручью, текущему из-под перевала. Тут отставший Маленький сделал сзади неброский снимок, который мне очень нравится. Мы со Светой уже снижаемся, остальные ещё на ровном месте, обходят изуродованную ветром лиственницу у каменистой россыпи на краю обрыва. Звено Малды-Иза впереди едва проглядывает в облаке. Четко видно, как в верховьях ручья крутые борта долины выполаживаются, и намечается граница леса.

Почти до неё мы и дошли. Внизу обнаружилось нечто вроде слабенькой тропки, удачно огибающей заросли и россыпи. Ею мы и воспользовались. А минут через пятнадцать в верхушках деревьев ощутимо запел ветер, и впереди посветлело. Верный признак: ещё пять минут, и жечь придется карликовую березку. Нет. Не улыбается. Стоп!

Сколько у нас всегда отыскивалось желающих пошукать место под бивак! Ведь неблагодарнейшее же занятие. Ползаешь, как ежик, по всяким заколдобинам и перебуеракам, еле-еле отыскиваешь пятачок два на два с половиной, с гордо надутой мордой ведешь туда ближних своих… Приходит завхоз и начинает кривиться: мокро, неровно, наклон большой, к костру не подойти… И вот уже остальные, довольные было безо всякой меры хоть каким-то пристанищем, начинают поглядывать с неодобрением: эх ты, валенок, что, получше сыскать не сумел?

Так и хочется протявкать в ответ: «Чё неспокойные такие? Спокойно-то переночевать не можете?»

На этот раз вверх по течению направились два Андрея, вниз – один Алексей. Второй по причинам, указанным ниже, лежал на рюкзаке и тихо тащился от ощущений в правой ноге. Мы поколесили изрядно, минут пятнадцать, и неожиданно встретились на уютном закутке у самой воды, где нам всё понравилось. И вид, и площадка, и костровое место, и обильные дрова. Кроме того, раз уж трое не сговариваясь выбрали одно место и так настырно пёрлись к нему издалека – это что-нибудь да значит!

В довершение ко всем прелестям дня я ухитрился заблудиться на тех трехстах метрах, что отделяли павшую смертью храбрых группу от земли обетованной, и проволок всех через такие тальники… Вволю поматерились.

И вот вам результат: пятеро участников у финальной лиственницы. На Светах ещё написаны переживания по поводу тальников и Сусанина-руковода. Большой – он и в Африке Большой: стоит себе, руки в брюки, как ни в чем не бывало. А два искателя стоянок веселятся себе: ура, приехали! Дождя нет. Облачность вдруг начала подниматься, верхний обрез хребта четко виден на заднем плане. Скоро потеплеет, но пока все, кто могут, в перчатках, даже Большая, хоть она их и терпеть не может.