Медлить не стали: всей компанией вышли к стене замка, проверили, что костёр готов, из-за рва его прекрасно видно. Николай с Сергеем вручили оружие своим оруженосцам Матиасу и Кеннету, предупредив, чтобы стреляли только по тем, кто попытается применять арбалеты. Да и про друзей своих не забывали: Густаво и Инноченцо тоже достойны автоматов. Парни хотели было пристроиться на стене прямо в надвратной башне, но Сергей указал им вниз на дрова, обложенные хворостом.

– Вам тут дым помешает, в сторонку отойдите.

– Так вы что, сэр Сергей, и в самом деле хотите сжечь живого человека? – удивился Густаво. – Мы-то думали…

– Вы лучше подумайте, человек ли это? Тот, кто ради личной выгоды способен на любые преступления. Вплоть до того, что травил ядами приютившего его Барримора. Считаете, что такого может исправить каторга? Зря считаете. Если же его оставить в живых, то сторонники его и последователи резонно воспримут это как милость небес, спасение их епископа свыше, не так? А если так, то никто не успокоится – всевышний каждого из них спасти может. Так что лучше всего завершить эту историю одним ударом. Хотя я и не верю, что он тут один такой – уже легат горел по приказу короля Артура. Нечего жалеть.

– Да мы-то как раз и не жалеем, – выступил Инноченцо. – Мы-то как раз считали, что это вы просто угрожаете епископу. Видели уже вашу нелюбовь к убийствам.

– Есть такое, – признал Сергей. – Только сейчас не тот случай.

Две сотни конников в чёрных сутанах подошли ко рву беспорядочным табуном с криками и пением, размахивая копьями и мечами. На стене показался лорд Барримор.

– Лорд, отпускай немедленно епископа! – раздался зычный голос в медленно наступавшей тишине. – Отпускай, тогда мы поможем тебе спасти твою грешную душу! Иначе просто сгоришь в своём замке!

Ничего не ответил на эти угрозы Барримор, только рукой махнул. Ворота распахнулись, слуги вывели связанного по рукам папского легата. Публика за рвом притихла. Очевидно, что привыкшие к безнаказанности священнослужители никак не ожидали, что с их епископом может произойти нечто подобное. Миряне, рабы божьи осмелились поднять руку на святого человека, всю свою жизнь положившего на служение всевышнему и им, недостойным! Неслыханное и непонятное в сути своей богохульство, требующее немедленного наказания. Вот только с чьей стороны? Кто обязан наказывать?

На этот вопрос отвечало действо у ворот замка: наказание к епископу пришло, откуда не ждали. Втащили его, сопротивляющегося и извергающего самые грубые и грязные слова на местном наречии и на латыни, на вершину костра. Услышав подобное непотребство, церковники стали уши затыкать. Даже и коням. Пытались затянуть молитву, епископ своих сторонников не поддержал. Тогда из толпы вперёд выдвинулись пять всадников, подняли арбалеты, выстрелили. Ни в кого не попали, даже неизвестно, в кого целились – может, во владыку своего, чтоб не мучился. В ответ несколько раз громыхнуло со стены. Все пятеро кулями свалились на землю. Тогда все остальные спешились, встали на колени и подняли руки к небесам. Это не помогло – к небесам поднялся чёрный дым.

Так и завершился жизненный праведный путь епископа, папского легата Гракха. Дальше произошло удивительное и очень неожиданное для всех обитателей замка лорда Барримора. Церковники поднялись на ноги, но не спешили взобраться в сёдла. Наоборот, освободили коней от всякой сбруи и прогнали их в чисто поле. Затем раздался лязг и звон бросаемого на землю оружия и лат, на ком они имелись. И отправились чёрные сутаны пешим ходом назад по дороге, по которой прискакали сюда. Ещё и видно было, что они расходятся постепенно по сторонам. Лишь кто-то один задержался, обернулся в сторону изумлённых защитников и, сложив ладони рупором, возвестил: