Именно в этот период складывается распорядок летних каникул, которого Жак и его жена будут всегда придерживаться, за редкими исключениями.

Август они проводят в семье Маргерит в Расса, на старой и немного обветшавшей ферме с большим садом, в нескольких километрах от Ангулема. Для них держат небольшую пристройку, но у Жака там нет настоящего кабинета, поэтому он должен работать не в самых удобных условиях. Помимо родителей Маргерит в доме живут два ее брата с семьями. Мишель Окутюрье, бывший сокурсник Жака по Высшей нормальной школе, назначен преподавателем в Женеву; свою диссертацию он посвящает марксистской литературной критике в СССР, продолжая при этом переводить и комментировать произведения Гоголя, Толстого и особенно Пастернака, по которому он стал крупным специалистом.

Сентябрь они проводят в Ницце и окрестностях – с тех пор, как там поселились родители Деррида, а потом и брат с сестрой. Но хотя Жак всегда рад тому, что удается вернуться на пляжи Средиземного моря и вдоволь наплаваться, из-за тесноты в квартире родителей на улице Делиль работать там трудно. По общему признанию, Деррида на самом деле не тот человек, который любит отпуск. Август и сентябрь для него – самое продуктивное время в году, когда он должен одновременно подготовить свои курсы и написать лекции и статьи, просьбы о которых сыплются на него со всех сторон. Чтобы хоть как-то воспользоваться тишиной, он встает еще раньше, чем в другие месяцы. Проглотив чашку кофе, он принимается писать в 6 часов утра, в g часов делает перерыв на завтрак, а потом пытается поработать по крайней мере до обеда, несмотря на окружающий его шум и суматоху.

В начале августа 1964 года, когда Деррида еще не отошел от переработки в предыдущие месяцы, Соллерс снова говорит ему, что очень хотел бы опубликовать его статью в ближайшем номере Tel Quel. Деррида, симпатизирующий Tel Quel, уже несколько месяцев думает о тексте, который мог бы называться «Письмо (или письменность) от Гегеля до Фейербаха». Но он боится, как бы текст не оказался слишком длинным для журнала[323]. Тема нравится Соллерсу, и он был бы рад опубликовать работу в двух номерах, если в ней окажется не более 50 страниц. Он спрашивает у Деррида также, не мог ли бы он «сказать что-то об Арто» для тематического выпуска, который готовится в журнале.

30 сентября, вернувшись в Париж, Деррида вынужден сообщить, что его текст о письме, к сожалению, остановился на мертвой точке, когда он приехал в Ниццу. Он только сейчас опять за него взялся, но боится, что не сможет закончить его к сроку. Что касается Арто, письмо Соллерса пробудило в нем желание его перечитать, чего он не делал с подросткового возраста, и, быть может, что-то о нем написать: «Но и для этого мне понадобилось бы время. А скоро опять на службу»[324]. Через два месяца, несмотря на многочисленные лекции и другие профессиональные обязанности, статья об Арто будет в основном написана; она получит название «Навеянная речь». Деррида надеется завершить ее во время каникул в конце года[325].

В очень насыщенном 1963 году Деррида находит возможность вернуться на улицу Ульм. Вскоре после выхода «Начала геометрии» Альтюссер приглашает его выступить перед студентами с несколькими пояснениями по Гуссерлю. Деррида – не первый, кому предлагается такая роль. Хотя в Школе нет настоящего преподавания, в ней регулярно читаются специальные лекции и проводятся семинары. В течение многих лет Жан Бофре вел небольшую группу по Хайдеггеру – что-то вроде закрытого кружка для избранных. Время от времени в эти годы здесь читали лекции Мишель Серр, Пьер Бурдье и др.