Следующим этапом полученные инвестиции надо вовлечь в производство, да так, чтобы и стройка шла, и люди, задействованные в проекте, не голодали. Попробуй, выкрутись и никого сверху не подведи. Вся трудность подобных побед ложится на толпящихся в стойле подрядчиков и поставщиков, и тут, главное, правильно сделать ставку на потенциального победителя. Внимание, очередной гудок! Ставки сделаны, господа. И выходят на поле они, наши скакуны, наш хлеб и зрелища. Ещё непобитые жизнью, свежие, не покрытые пылью ипподромных дорожек. Каждый уверен в своих силах и несомненной победе и пока не понимает, что все их жалкие потуги находятся в нашей власти и нашей прихоти.

И так вот, весело и непринуждённо, вершились великие дела, и вскоре я, незаметно для себя, втянулся в это любопытное действо и стал весьма азартным игроком.

Возможно, я кого удивлю, но я не только дни напролёт пялился в окно или считал складочки на животе Ирины Николаевны, сидевшей в позе гусеницы справа от меня, я успевал тщательно анализировать и систематизировать происходящее вокруг. В большой Системе я создал свою личную систему, которую, втайне гордясь собой, назвал «Системой Бима». «Система Бима» росла и дышала вместе со мной, постоянно расширяя классификаторы и наполняясь новыми терминами. Термины, кстати говоря, тоже являлись плодами моего гениального сознания, и тут я совершенно не ограничивал рамки своего воображения. Этими тайными знаниями я, конечно, ни с кем не делился, они были моим секретным козырем и способом сохранить рассудок в пределах относительной нормы. А, нет, пардон, упустил один единственный случай, когда меня угораздило проболтаться. Как-то за очередным стаканчиком виски у нас с Папенькой завязался откровенный разговор. И как-то пошло у нас так душевно, что я, забыв о данных самому себе обещаниях, нечаянно выдал свою теорию, анализ и выводы, тщательно выпестованные в моей гениальной голове. Поначалу отец недоумённо смотрел на меня, видать, сразу весь смысл не уловил, надолго замолчал, переваривая полученную информацию, когда, вдруг, судя по изменившемуся лицу, до него дошло, о чём это я толкую. Его буквально перекосило, и прежде немаленький нос каким-то непостижимым образом удвоился в размерах, став похожим на огромную багровую сливу, а глаза побелели, словно получив порцию вируса бешенства. Он пребольно схватил меня за ухо и злобно прошипел как в далёком детстве: «Заткнись, щенок, и выкини прямо сейчас из своей тупой башки, всё то, что ты насочинял и вообразил, что имеешь право делиться со мной всей этой хренью! Не вынуждай меня выкидывать тебя на улицу, где тебе, тупице, придётся влачить жалкую жизнь безо всяких средств для твоего грёбаного существования!»