– Баб Нюра, вы валенки наши не брали?

Баба Нюра, запыхавшись, махнула рукой и попросила сбегать к деду Мирону, чтобы он к ним пришел – у ее деда Яши сильно спину прихватило, да и лошадь их что-то слегла. Мы, конечно же, побежали за дедом Мироном.

А когда домой зашли, дед Надин нам и говорит:

– Это вы шо ли валенками кидали за околицу? Одним деда Яшу прибили, другим лошадь его. Вот он валенки утащил и сказал, что найдет, чьи валенки, и отрабатывать заставит вместо лошади. А та, чей валенок в размере больше, замуж должна будет выйти за их сына, который овдовел пару лет назад.

Все наши деревенские говорили: «Аркашка ее в гроб загнал». Мы тогда с Надей переглянулись и вместе соврали:

– Нет, мы не кидали валенки.

– Дед, ты чего, забыл? У меня и валенок нету, – продолжала Надя.

– Как нету? А чей же ты кидала?

Надя, не задумываясь, сразу же ответила:

– Мамин.

– Ну, тогда мамке придется замуж выйти за Аркашку.

Вся деревня знала дядю Аркадия, какой он дурак, если хоть капельку выпьет самогона. И мы с Надей весь вечер переживали, чтобы лошадь выжила, и тете Любе не пришлось выходить замуж за Аркашку, да и нам отрабатывать – быть вместо лошади и возить телегу. Тогда нам было не смешно, потом, когда мы выросли, смеялись до слез, вспоминая наш детский страх.

Я лежала с закрытыми глазами, с улыбкой вспоминала мое детство с Надей, и сама не заметила, как уснула.

Раннее утро разбудило меня лучиком света, который пробился сквозь тонкий тюль на окне. Я привстала на одном локте, щуря глаза, и по очереди их то открывала, то закрывала, играя с солнечным светом. Спала я сегодня как убитая, и тело чувствовало прилив физических сил, в голове все мысли были четко разложены по полочкам. Давно у меня не было такого здорового и светлого утра. Только я пробежалась мысленно по своему здоровому состоянию, как рука, на которую я опиралась, почувствовала жжение в ладони. Я улеглась на подушку и подняла руку – она сжимала тот самый камень, который вчера я не нашла под кроватью.

– Да что же это такое, что за фигня меня преследует? – громко крикнула я и выскочила из кровати, бросив камень на подушку, где секунду назад покоилась моя голова.

Он словно горел от солнечного луча. И в голове зазвучал голос деда Мирона.

– Посмотри через чашу! – приказывал его голос.

– Нет! Я не хочу ничего знать, я не хочу быть ведьмой. Слышите меня?

Что было в последующую секунду, я даже сразу и не сообразила: то ли солнце спряталось, хотя в комнате было так же светло, как и до этого, то ли камень потух. Я подошла ближе. На подушке лежал обыкновенный стеклянный камень, выглядел, как граненый стакан. Я смело взяла его в руку, он был теплый.

– Надеюсь, мои глюки на этом закончились? – спросила я не то себя, не то эту стекляшку.

Но, когда размахнулась и хотела выкинуть камень в окно, в эту минуту рука безжизненно, словно парализованная, опустилась вниз, и камень вылетел из руки на пол.

– Мамочка родная! – испуганно прошептала я и выбежала из комнаты.

«Все началось с того дня, когда я поменяла комнату. Значит, в эту комнату я больше не войду», – решила я для себя. Трусихой я никогда не была, а сейчас немного боялась, но, вдохнув глубоко в себя, я решительно открыла дверь и посмотрела на камень: он лежал на том же месте. Собрала вещи из шкафа и снова переехала в комнату Лины. Затем позавтракала и пошла в институт, сдавать зачет.

В вестибюле нашего института я встретила Лену.

– Привет, Арина!

– Привет, Лена. Ну как, успела выучить?

– Конечно же, не успела, но несколько раз смогла прочесть и вроде провалить не должна.

– Не провалишь, ты у нас педагог в поколении, тебе сам Бог поможет выкрутиться, – улыбаясь, сказала я ей в ответ.