– Ну да, тебе же зарплату платят, тебе и без разницы.

– Да какая к черту зарплата, если выручки совсем никакой нету.

– Эх, скоро все деревни помрут от такой жизни, – тихо сказала самая пожилая из троих женщин.

– Ну все или не все, а вот в сторону Нуры всегда маршрутов не хватает. Эта треклятая деревня так и цветет – все вокруг помирают, а их ни один сатана не берет, – ответил шофер.

– Ох, бабоньки, а вы слышали, что их Мирон сил лишился?

– Да ты что, значит, молодой колдун ему на смену пришел? Или наконец-то этой треклятой деревне хана пришла? – громким шепотом спросила та женщина, что в яркой панаме.

– А ты откуда знаешь про это? – Спросила пожилая тетка.

– Да вчера бабка Матрена к нему ездила, правнука возила, он же у них весь пятнами красными покрытый с рождения. Никто вылечить не может, вот она и повезла его туда. А он ей говорит, что не может больше помочь, даже если настой даст, все равно не поможет. Нет у него больше той силы, что помогала излечить. И вот шут его знает, Мирон от бабки своей черные чары получил, а у самого Мирона никого нет – ни детей, ни семьи, да и родственников у него тоже уже нет. Он ведь единственный ребенок был у Натальи, матери своей. Это я от бабки своей знаю. Наверняка конец этим колдунам, – с какой-то опаской рассказывала Файка.

– Да хоть бы так и было, сам то Мирон не был таким злым, как его бабка, но откуда знать, что у него в голове. Моя бабка тоже рассказывала, что в их деревню все боялись ходить. Этот проклятый алмаз всех губил, кто в деревню случайно заходил, – ответила ей та тетка, что в яркой панаме.

Слушая их, я улыбалась. Оказывается, нашу деревню боятся, да еще и столько сплетен плетут. И встряла в их разговор.

– А если вы не верите, что этот дед может вылечить, и колдуном называете, то зачем же ваша бабка Матрена к нему своего правнука потащила? – удивленно спросила я их, а потом добавила: – Мы, например, с ребятами часто в деревню Нуру на озеро с города ездим – нормальная деревня, люди, правда, городских сторонятся, а так – там здорово, озеро красивое, да и деревня тоже красивая.

– Мала ты еще и не поймешь, когда дети болеют, и их вылечить не могут – и в черта поверишь, лишь бы ребенка вылечить, – все кивнули в знак согласия, и Фаина продолжила: – Ох, девонька, ты поосторожней, там каждый второй порчу наводит. Знаешь, сколько народу померло уже от этого? Лет пять назад их егеря застрелили, все говорят, Мирона родственница это была, сама, конечно, тоже померла, но ведь никто за Федора перед законом так и не ответил.

– А родственница Мирона почему умерла?

– А шут их, ведунов, знает. Люди говорят, Мирон ее и убил за этот проклятый алмаз. Хотя этот алмаз никто в глаза и не видел, а столько горя от него, – с печалью в голосе рассказывала Фая.

– А мы когда были в деревне прошлым летом, нам дед Мирон сам рассказывал про чашу, что она была из глади воды изготовлена, но ведь это всего лишь легенда, то есть сказка.

– Конечно, он нарассказывает чего хочешь, только не все там сказка. К нам сюда приезжал ученый с самой Москвы, давно, правда, забыла, как его зовут, то ли Харитон, то ли Славян. Так вот, он все время что-то искал, у людей выспрашивал в округе, кто о камне что знает. Сказал, хочет книгу написать про эту самую чашу. Вот люди ему и рассказывали, кто что слышал, а он наверняка все выспрашивал неспроста. Потому, когда он исчез, то те, с кем он разговаривал о чаше, вскорости слегли и один за другим померли.

– Да ладно, такого не может быть.

– Вот тебе крест, – и она три раза перекрестилась, за ней перекрестились и другие две женщины.