– А ты докажи, что твоих уток моя собака съела, да и вообще, я с тобой разговаривать больше не хочу. Спущу собаку и дело с концом.

– Да ты сама, как собака. И спускать никого не нужно. Все знают, какая ты есть. Да над тобой Лексевна и так вся деревня смеется. Утки-то они что, птицы неразумные, они идут на пруд гулять и видят дырку в заборе, что ты не можешь заделать уже четыре года, с того самого раза, когда твой Ванька в забор на тракторе въехал. Видят дырку и лезут. Утки-то не виноваты, что у тебя мозгов нет, все от злости выжила.

Купив хлеба и сосисок и еще успев крикнуть несколько неприятных эпитетов в адрес Лексевны, Тонькя быстро вышла из магазина и устремилась навстречу поющему человеку, который, завидев ее, почему-то прекратил петь и стал меньше шататься. А Лексевна, выйдя на крыльцо магазина и все еще продолжая возмущаться нахальством Тоньки, неторопливо направилась в противоположную сторону деревни, вверх, по асфальтированной дороге. На этом их словесная перепалка и закончилась.

– Что вы хотели, молодой человек? – добродушно обратилась к Паше продавщица, приятная женщина лет пятидесяти.

– Дайте мне, пожалуйста, одну бутылку «Русского» пива, – ответил Паша и положил на прилавок пятидесятирублевую купюру. Паша всегда любил покупать местные товары, имеющие свойство передавать колорит той местности, где они производятся. Например, в Чехии он всегда покупал разные сорта пива, во Франции – коньяк и вино. И вот, находясь в деревне и увидев на прилавке пиво местного производства, естественно, решил попробовать и его. Продавщица ушла на несколько секунд в подсобное помещение, достала из холодильника холодную бутылку «Русского» пива и, протянув ее Паше, проворно отсчитала сдачу. Взяв купленную бутылку и засунув сдачу к себе в карман, Паша вышел на крыльцо магазина, все еще залитого ярко-красными лучами уходящего на другую сторону Земли солнца. Продуктовый магазин находился не только в самом центре деревни, но еще и на самой верхней ее точке, на холме, откуда открывался потрясающий вид на бескрайние заливные луга. Прямо через дорогу располагались дома, возле которых копошились в песке довольные куры, за домами виднелись большие, соток по двадцать, огороды, с живописно разбросанными по участкам рыжими тыквами, а сразу за ними простирались огромные некошеные луга, упиравшиеся в берега местной реки Тырницы, являющейся притоком реки Оки.

Спустившись вниз на две ступеньки, Паша сел прямо на нагретую солнцем бетонную лестницу, вытянул ноги и, достав из кармана ключи, с чувством сладкого предвкушения первого глотка прохладного пива в этот знойный солнечный день легким движением руки вскрыл крышку пивной бутылки, которая тут же зашипела и вытолкнула наверх густую белую пену.

– Хорошо. Как же все-таки хорошо, – подумал про себя Паша и сделал первый глоток холодного рязанского пива.

– Да, это, конечно, не чешские пивоварни, – еле слышно проговорил он сам себе, – но все равно, выпить бутылочку можно.

Посидев на ступеньках магазина еще минут десять, Паша решил пройтись, чтобы осмотреть окрестности и оценить те изменения, которые произошли за время его многолетнего отсутствия.

Спустившись со ступеней вниз, на песок, он повернул налево и прошел между магазином и сельским клубом, запущенным белым одноэтажным зданием, не знающим ремонта уже многие годы, но несмотря ни на что продолжавшим работать в летние периоды в качестве дискотеки для молодежи.

Пройдя с десяток метров и оставив позади себя магазин и здание клуба, Паша оказался на широкой и пустой поляне, где не наблюдалось ни домов, ни огородов. Поляна была совершенно пуста, если, конечно, не считать коровы, пасущейся в некотором отдалении и не обращавшей на Пашу никакого внимания. Свернув с дороги и выйдя на середину поляны, Паша присел на корточки и вновь сделал небольшой глоток пива. Вокруг было тихо, и лишь только собака облаивала где-то вдалеке одиноких прохожих.